Онлайн книга «Наследница Шахерезады»
|
– В туалет! – Что, опять?! Нет! – Да! Но сначала в женский! Семипудовая Ирка с легкостью преодолела мое сопротивление, и вскоре я в очередной раз оказалась в уборной. Интересно, кто-нибудь еще совершал такую обстоятельную экскурсию по сантехническим достопримечательностям австрийского аэропорта Швехат?! 24 января, 08.15 Хорошая новость: я не единственная, кто носит в сумке странные вещи. У подруги моей в коричневом замшевом ридикюле, похожем на молодого шарпея со скобами на зубах, строительной рулетки не было, зато нашлось колечко скотча. С его помощью мы закрепили над моей верхней губой рыжий локон из Иркиной роскошной гривы. Между прочим, это много говорит о настоящей женской дружбе! Не каждая дама пожертвовала бы для спасения подруги целый локон собственных, а не нарощенных, волос! Плохая новость: на голове у Ирки эти волосы держались крепче, чем у меня под носом. – Ничего, тебе понадобится пробыть в этом образе всего несколько минут, – успокоила меня Ирка, сноровисто собирая в высокий хвост на макушке мои собственные локоны. Из-под вязаной шапочки, одолженной мне все той же бесценной подругой, хвост предательски выпирал, но Ирка проявила редкую изобретательность и ловко замаскировала его под помпон, схватив резинкой поверх ткани шапочки. В этой версии заурядный головной убор стал смахивать на какой-то этнический, так что при взгляде на меня любой бы понял, что перед ним гордый представитель неизвестной малой народности. – Племя мумбу-юмбу, – невнятно пробурчала я, посмотревшись в зеркальце все той же бесценной пудренницы. – Что? – Ирка меня не поняла. Накладные усы здорово портили дикцию. – Мумбо-юмбо, – пояснила я. – Воображаемое племя в Африке. Я как бы из него. – Ты недостаточно смуглолица, – возразила Ирка. – И слава богу, – пробормотала я. Одного смуглолицего я сегодня уже видела, он был мертв, как пень. Как сидячая статуя темного дерева. – Шевелись! – поторопила меня подруга. Свою куртку – она у меня двусторонняя – я вывернула наизнанку, чтобы тем, кто меня увидит в мужском туалете, моя верхняя одежда запомнилась не синей, а кислотно-зеленой. Мне хотелось стать максимально неузнаваемой. А очки я надела сразу по двум причинам: чтобы лучше видеть и не перепутать свой мобильник с чужим еще раз и чтобы спрятать за стеклами-«хамелеонами» глаза. Потому что я точно знала, что мне захочется их спрятать, как только я окажусь в помещении, битком набитом писающими мужиками! – Все, пора! Командующая парадом Ирка вручила мне ленту туалетной бумаги, чтобы я скрыла за ней, как за носовым платком, неуместные в женской уборной казачьи усы. Я мужественно сказала: – Приступим! И мы вышли из кабинки, старательно игнорируя удивленные взгляды дам, использующих туалетные кельи поодиночке и скучно, без выдумки, не то что мы с подружкой. В коридоре я скомкала и сунула в карман джинсов свой туалетно-маскировочный платок и сурово воззрилась на дверь мужской уборной, собираясь с духом для марш-броска. Ирка достала мобильный и сообщила: – Так, я звоню тебе! Я одернула курточку и шагнула к двери. И тут случилось непредвиденное. Дверь открылась, и из нее вышла уборщица. Одной рукой она толкала тележку, а в другой держала знакомый мне мобильник – осторожно, двумя пальцами, как дохлую мышку. И словно приветствуя мое появление, этот мобильник ожил и заиграл имперский марш из «Звездных войн» – позывной, установленный у меня на звонки подруги. Моментально, без всяких раздумий и осмыслений, я поняла две важные вещи. Нет, даже три! Первое: у фройляйн уборщицы мой телефон. Второе: она несет его в полицию. Я уже слышала раньше, по радио то и дело объявляли, что за забытыми или утерянными вещами следует обращаться в полицию аэропорта. И третье: недопустимо, чтобы жуткий план этой ужасной женщины увенчался успехом! Вильнув на ходу, я проскочила мимо гостеприимно открытой двери в мужской сортир, еще ускорилась и на бегу выхватила у уборщицы музицирующий мобильник. Ограбленная фройляйн тихо взвизгнула. Сообразительная Ирка громко вскричала: – Боже, эти мумбоюмбцы – настоящие дикари! Умница подружка, создает ложный след! Я еще поднажала и на скорости, очень близкой к первой космической, унеслась в неразличимую даль. Нигерийских бегунов я наверняка посрамила. 24 января, 08.25 Добежав до ближайшего лифта, я спустилась этажом ниже. По пути в кабинке я избавилась от маскировки, так что в зал ожидания на первом этаже вышел не рыжеусый мумбоюмбец в шапочке с помпоном и одеянии цвета бешеного кузнечика, а простоволосая блондинка в синей курточке. Телефон свой я отвоевала вовремя: как раз проснулись и активизировались мои заступники в просвещенной Европе. К тому моменту, когда ко мне присоединилась Ирка, я успела обменяться сообщениями с российским посольством в Вене и редактором газеты в Праге. Посольские люди доложили, что отправили в полицию официальное ходатайство о признании моих обстоятельств исключительными, а редакторша посоветовала тянуть время и всячески уклоняться от депортации. Например, спрятаться во время вылета борта в Краснодар в туалете. – НЕТ!!! – решительно ответила я ей по поводу туалета. В туалетные прятки я уже на всю жизнь наигралась. Тогда коллега посоветовала мне подумать о затяжном отправлении религиозного культа. Сказала – полиция не вправе прерывать религиозный обряд и, пока я общаюсь с Господом, меня не депортируют. «В прошлом году в аэропорту Праги не пускали в страну араба, у которого шенгенская виза заканчивалась на другой день. Так он расстелил посреди зала коврик и десять часов без перерыва стоял на коленях, крича: «Аллах акбар Чех репаблик!», пока его не пустили», – написала мне газетчица. «У меня же нет коврика», – отговорилась я. Уж не стала объяснять, что у меня нет желания часами бить поклоны в красном углу под табло с расписанием рейсов. Я не любитель однообразных физкультурных упражнений, даже если они облагораживают не только тело, но и душу. Пришла Ирка, принесла мне, добрая душа, стаканчик кофе и шоколадку из автомата. Мы расслабленно посидели, глядя на снегопад за окном. В зале ожидания на первом этаже одна стена была стеклянной, и в свете наступившего утра было видно, что на дворе, то есть на летном поле, метет метель. |