Книга Любовь среди рыб, страница 36 – Рене Фройнд

Дома ему удалось неожиданно ловко привести этот прибор в действие, и потом он гуглил в течение часа. По запросу «Мара» нашлось почти двести миллионов ответов. Кроме того, свыше ста миллионов картинок про Мару, из которых первые три тысячи после быстрого просеивания показывали мужчин и женщин, которые не имели ничего общего с его Марой. Но прежде всего появились фотографии животного, которое выглядело как помесь зайца, свиньи и кенгуру.

На запрос «Мара Словакия» ответов нашлось уже всего сто пятьдесят тысяч. С колотящимся сердцем он просмотрел первые сто, но не нашел ничего, кроме информации об одном водохранилище и о профессиональном присмотре за стариками. Как там звучала профессия Мары — что-то с лимбо… На запрос «Мара лимнология Зволен Словакия» выпало всего 7 ответов, в большинстве своем румынские pdf-файлы, содержание которых оставалось для него темным и в которых «Мара» обозначало водохранилище, уже идентифицированное перед этим.

Неужто Мара — это фантом?

Мара — это псевдоним?

Мара — это трюк?

Фреду хотелось скомкать этот планшет как лист бумаги и вышвырнуть вон.

Теперь Мара могла быть ему поистине безразличной.

Он мог бы, например, позвонить Шарлотте. Но не хотел.

Или пойти с Бенно напиться. Но тоже не хотел.

Или выругать Сюзанну. Но тоже уже не хотел.

Чего же вы хотите?

Мара! Мара! Мара!

Он мог сесть в машину, опять поехать на Эльбзее и ждать там.

Но этого он тоже не хотел. На Эльбзее шли дожди. И Мары там не было.

Когда Лизи добралась до Эльбзее, шел дождь. Приступ отваги на перекрестке с нюрнбергским автобаном придал ей хорошей скорости. Но уровень счастья стал падать буквально с каждым шагом, когда она выбралась из машины на нижнем конце лесной дороги, чтобы поковылять наверх, к Эльбзее. Ехать под дождем ей не хотелось. На какой-то жалкий километр щебеночной дороги ей понадобилось времени не меньше, чем девяностолетней дряхлой старушке, и чувствовала она себя соответственно. С поворота дороги над озером была видна хижина, и Лизи внимательно присмотрелась. Казалось, там все заперто. Ни дымка из камина, ни шевеления. Сердце Лизи забилось. А вдруг Фред все-таки там? Сидит внутри и пишет? Всю дорогу она запрещала себе думать о том, что ему скажет — из страха, что при более подробном размышлении все-таки передумает и повернет назад. Но тут мужество отказало ей, и она повернула назад.

Чтобы вскоре снова развернуться обратно.

Теперь, после того как она проехала почти восемьсот километров, уж последние-то сто метров она пройдет — не рассуждая!

Белого «бенца» на месте не было. Ставни были закрыты. Дверь оказалась запертой. А как было бы хорошо сейчас с Фредом в хижине при потрескивающих в печи поленьях… Но он, вероятно, уже и думать про нее забыл.

Лизи потащилась на мостки, склонность к драматизму заставила ее подволакивать левую ногу чуть больше, чем это было необходимо. Для этого ей не нужна была никакая публика.

Она посмотрела на озеро, в котором отражалось серое небо — среди узора иглоукалываний каплями дождя. Она чувствовала такие же покалывания в своем сердце. И в спине.

Вскоре стемнеет. Надо позаботиться о ночлеге. Или все-таки поехать к брату?

— Мара! — раздался у нее за спиной мужской голос.

Лизи вздрогнула, с искаженным от боли лицом схватилась за поясницу и медленно повернулась.

Я сойду с ума, сказал себе Фред, если не сделаю сейчас хоть что-нибудь.

Но вот чего я не сделаю точно: не позвоню Сюзанне. Сюзанна — в этом он был сейчас уверен — все и инсценировала. Ее заговор выглядел так: в тот вечер, здесь, у него в квартире, она тайно подсыпала ему яд, который вызвал нарушение сердечного ритма. После чего упекла его в больницу и подкупила докторшу, чтобы та предписала ему покой в горной хижине. Потом сняла горную хижину и подкупила этого Августа, который, видимо, был каким-нибудь лесорубом, которого она знала раньше, чтобы тот мог спасти ему жизнь. Этого Августа она снабдила дешевыми житейскими премудростями из какого-нибудь альпийского крестьянского календаря, чтобы мозгам Фреда хоть было что переваривать. А в завершение всего подослала ему словацкую сиделку своего отца! Это же все лежало на поверхности! Разве не говорил ее отец, что сиделка выглядит как стриптизерша и готовит так же? Эта шутка выдала Сюзанну с головой. Ей следовало бы помалкивать об этом. В Маре точно есть что-то от танцовщицы, нечто такое легкое, парящее. И она не умеет готовить! Она сама сказала! Сиделка притворилась исследовательницей каракатиц, чтобы слегка запутать следы. И он попался на эту удочку! Все это было так подло, просто неслыханно! И вместе с тем так продуманно!

С Сюзанной Фред больше не хотел иметь дела. Но сейчас ему необходимо было как-то отвести душу. Куда-то побежать и что-нибудь сделать. Прочь отсюда, на волю!

С усилием повернувшись, Лизи увидела Августа.

Она похромала ему навстречу. Он подошел, чтобы поддержать ее.

— Что с тобой?

— Прострел, — сказала Лизи. Айша лизнула ей руку, и это подействовало успокаивающе.

— Где Фред? — спросила Лизи.

— Уехал, — ответил Август. — Назад, в Берлин.

— О, — сказала Лизи.

В эту секунду зазвонил мобильник Августа.

— Это Август, — ответил он и тут же удивился: — Фред! — И потом еще: — Да, она здесь! — Потом немного послушал с нарастающим изумлением и, наконец, включил функцию громкоговорителя, чтобы Лизи тоже могла слышать:

— …и я раскусил не только ЕЕ, я раскусил вас ВСЕХ! Но самое большое разочарование — это ТЫ, Август… Неужели ты за деньги готов на все? Или что она там тебе предложила… Или ты делаешь такие вещи бесплатно? А может, вы с Марой заодно и вы все это сделали ради забавы? Но для меня это не было забавой! Это действительно распоследнее дело! Вам должно быть стыдно! Тебе должно быть стыдно!

— Фред? — Август переспросил тихо, почти упав духом. Но Фред уже дал отбой.

— Перезвони ему! — взмолилась Лизи. — Ему плохо.

Август набрал номер, но Фред не ответил.

Он снова набрал номер.

И снова отвечал автоответчик.

— Что же нам делать? — в отчаянии спросила Лизи. — Он совсем свихнулся!

— Сейчас я намажу тебе спину. У меня есть мазь, творит чудеса. Из черного корня, знаешь?

— Август, что-то надо делать! — вскричала Лизи, уже слегка паникуя. Потом вдруг замерла и спросила: — Август, ты тоже подкуплен?

— Что?

— Ничего.

— Что значит тоже? И почему ты говоришь без акцента?

— Ты должен мне помочь, Август. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Мы должны поехать в Берлин. Сейчас же. Одной мне не справиться. Умоляю тебя, поедем со мной в Берлин!