Книга Любовь среди рыб, страница 39 – Рене Фройнд

— Наверно, то, что нет ничего особенного, — ответила Лизи. Сердце ее колотилось, когда она нажимала на кнопку звонка рядом с табличкой издательства.

Прозвенело открывающее устройство, и они поднялись наверх. Наверху в дверях стояла Сюзанна и устало улыбалась.

— Лизи.

— Сюзанна.

Они обнялись. Не так, будто ничего не произошло. А так, что приветствие и примирение шли рука об руку.

— Это Август. А это Айша.

— А! Чудесная собака! — воскликнула Сюзанна. — И знаменитый Август! Ведь Фред в вас форменным образом влюбился.

— Он что, голубой? — спросил Август.

— Ничуть. Это я имела в виду скорее метафизически.

— Мета или физически, а теперь скажи Лизи, что ты меня не подкупала.

— Но я же вас первый раз вижу!

— И дай нам адрес и домашний телефон Фреда. Потому что я должен свести их вместе. — Он кивнул головой в сторону Лизи.

— Хорошая мысль, — холодно ответила Сюзанна. — Но пока нельзя. Фред должен писать. Сегодня в четыре он должен принести мне свою книгу.

— Мне на это более-менее плевать, — сказал Август. — Мне нужен номер телефона, и сейчас.

— А мне на это, — сказала Сюзанна, — плевать стократ.

Тут Лизи невольно рассмеялась, а Август, который не привык к тому, что последнее слово оставалось за кем-то другим, добавил:

— Если б ты знала, насколько мне плевать на это!

— Тогда почему ты в Берлине? — спросила Сюзанна.

— Фред спас мне жизнь. Я подумал, хорошо, тогда я спасу его любовь. Но если ты хочешь знать мое мнение, он чокнутый. Лизи с ним намучается.

— Я тоже это говорила. — Сюзанна почувствовала поддержку. Вообще этот Август ей нравился. В кои-то веки перед тобой человек, с которым знаешь, на что рассчитывать. Боже, как она намучилась со всеми этими «катастрофическими Майерами»!

— Хорошо, — сказал Август. — Тогда подождем до четырех.

— Если Фред придет, — сказала Сюзанна. — С ним ведь никогда не знаешь.

— А ты как считаешь? — тревожно спросила Лизи.

— Я думаю, придет, — сказала Сюзанна.

— Ну, тогда вы мне, может, покажете еще что-то интересное в Берлине. Пока что я не увидел ничего. Ну, что-нибудь вроде Эйфелевой башни, или площади Святого Марка, или Бродвея.

— Самое крутое в Берлине то, что тут, собственно, нет ничего крутого, — сказала на сей раз Сюзанна.

— Ну круто, — заметил Август. — Тогда выкурим по одной.

Он извлек из кармана штанов свой кисет и достал самокрутки. Накурившись всласть, он сказал:

— Я проголодался. Может, в Берлине есть какая-нибудь интересная харчевня?

— Я закажу нам столик в Борхарде. Тогда мы сможем показать нашему гостю хотя бы Жандармский рынок, — сказала Сюзанна.

— В Борхарде? — Лизи выказала некоторый ужас. — Но мы же хотели поесть сегодня, а не через три месяца.

Сюзанна ненадолго скрылась в соседней комнате, чтобы спокойно позвонить.

— В тринадцать часов, — хладнокровно сказала она, вернувшись.

Лизи по-настоящему удивилась:

— Как тебе это удалось?

— Я заказала столик на имя Бреда Питта, — сказала Сюзанна. — Это всегда срабатывает. Никто не хочет упустить Бреда.

— А кто будет платить? — спросила Лизи.

Сюзанна извлекла из сумочки пятисотевровую купюру.

— Склеила и поменяла.

Лизи пристыженно улыбнулась.

Они спустились в метро и вышли на «Французской улице». Август смотрел на большой город любопытными и слегка покрасневшими глазами.

Когда они вошли в ресторан и спросили столик для мистера Питта, на них хотя и посмотрели немного недоверчиво, но все же наградили местом у окна.

Сюзанна взяла устриц, выставленных на этажерке, Лизи — карпаччо из кролика, а Август заказал сливочного масла к хорошо наполненной корзинке с хлебом.

— А то жалко оставлять.

И пока Сюзанна и Лизи решали, не заказать ли в качестве главного блюда шницель, Август попросил кровяной колбасы.

— Эльзасцы, не эльзасцы, а колбасу-то кровяную сделают нормально. А вот шницель я есть не буду, потому что настолько хорошего шницеля, чтоб соответствовал такой цене, вообще не бывает!

Когда принесли закуски, Август взял у Сюзанны одну устрицу:

— Надо же когда-то и попробовать.

Подражая Сюзанне, выхлебал ее. Лицо его скривилось. Он выплюнул устрицу себе в ладонь и отдал ее Айше.

— Тьфу, черт! Собаке такое нравится, но человек не может это есть!

Он быстро заел этот привкус бутербродом. Принесли вино. Поскольку этикет корректного поведения с дамами за столом еще не утвердился даже в ресторанах высокой категории, кельнер показал бутылку Августу.

— Сау-виг-нон! [6] — растерянно прочитал Август, выделяя каждый слог.

Когда кельнер налил ему, он возмутился:

— Эй, парень! А женщинам! Один я пить не буду!

— Ты должен попробовать, — взмолилась Лизи.

Август сделал глоток.

— Сойдет.

Вино было выпито быстро, и была заказана вторая бутылка.

— А я думал, у тебя нет денег, — заметил Август.

— У нас в Баварии говорят: пропала корова, пропадай и теленок. Это значит, что уже все равно.

— Можешь не объяснять, — сказал Август. — В Австрии тоже есть такая поговорка.

Щеки у них разрумянились, вино их развеселило, и они расшалились. Лизи громко хохотала, когда Август ел свою кровяную колбасу руками и спрашивал у кельнера, в чем маринуется шампанская капуста — в «Моэт-э-Шандо» или в «Тэтэнже».

Сюзанна поперхнулась. Названия элитных шампанских Август произнес безукоризненно. Она сказала посреди всеобщего веселья:

— Август, вот ты и попался. Ты знаешь французский. Прямо в глаза тебе заявляю: ты родом из хорошей семьи и получил классическое образование.

— Да брось ты, — сказал Август. — Я, конечно, веду себя как дурак, но это не обязательно значит, что я дурак. Я с удовольствием пью шампанское после работы в лесу. «Моэт-э-Шандо», но иногда и пиво «Гессер».

Было видно, что Август не хочет углубляться в эту тему. Но и без того уже было пора возвращаться в издательство.

Когда троица брела по Жандармскому рынку, Август настоял, чтобы купить у знаменитого шоколадника пару сладостей, которые сам же и съел в метро, закатывая глаза от удовольствия.