Книга Инамората, страница 38 – Джозеф Ганьеми

— Прекратите, Флинн.

Фокс и Ричардсон попытались утихомирить приятеля. Флинн позволил вывести себя из-за стола. Я же пытался понять, в какой момент наш спор принял опасный оборот, но тут Флинн вырвался и ринулся на меня. Он угодил кулаком мне в левый глаз, а затем, хоть уже нетвердо стоял на ногах, набросился на меня, словно разъяренный бык. Он боднул меня в грудь и отбросил назад. Послышался ужасный треск, а потом звон разбиваемого стекла, я упал вверх тормашками и приземлился на полу. Я увидел звезды — настоящие звезды, целые созвездия, а когда они прекратили вращение и растаяли, оказалось, что я лежу в углу между горшком с фикусом и батареей. «Вот, значит, что чувствуешь, когда тебе бьют морду», — подумал я. Я был не прочь испытать, каково это дать Флинну сдачу, но в этот миг мне открылось, что в жизни, в отличие от кино, драка кончается, едва успев начаться. Флинна уже и след простыл, его выпроводил верзила-вышибала. Ричардсон торопливо расставлял по местам перевернутые стулья, Фокс помог мне встать на ноги. Возможность реванша была упущена.

Фокс поспешил к бару и вернулся с пригоршней льда, завернутого в носовой платок.

— Зачем это? — спросил я.

— Для твоего глаза, — отвечал он.

Не успел он произнести эти слова, как меня пронзила острая боль. Я поднес руку к левому глазу и поморщился, почувствовав, как саднит распухшее от удара веко. Ноги мои подкосились. Фокс и Ричардсон едва успели подхватить меня под руки.

— Уводите его отсюда! — заорал бармен, указывая пальцем на меня. Фокс и Ричардсон подхватили меня с двух сторон и потащили к выходу.

Я стоял на крыльце, покачиваясь на нетвердых ногах. Ричардсон отправился на поиски такси, а Фокс узнавал у вышибалы, в какую сторону направился Флинн. Я смотрел на декабрьское звездное небо. То ли от смущения, то ли от сотрясения мозга, у меня все путалось перед глазами; словно в соответствии с какой-то странной космологией все созвездия поменялись местами: стрелы и лучники преследовали чеширскую луну по усеянному звездами небу.

— Это твой час, о душа, — запел я, глядя на звезды, — твой свободный полет в бессловесное… — Видимо, доля сицилийской крови, а также опьянение и боль вызвали в памяти эти поэтические строчки. — Вдали от книг, от искусства, память о дне изглажена, урок закончен… И ты во всей полноте поднимаешься, молчаливая, пристально смотрящая, обдумывающая самые дорогие для тебя темы… — Черт, как там кончается последняя строфа?

Но тут мои ноги подкосились, я упал навзничь и прочел ответ в небе над собой:

Ночь, сон, смерть и звезды. [32]

— Господи, что с вами стряслось? — спросил Кроули на следующее утро, заметив мой подбитый глаз.

Хотя боль немного утихла, синяк потемнел, и левая часть лица стала похожа на переспелую сливу. Я был рад, что Мина этого не видит. Она позавтракала в постели, чтобы сберечь силы на вечер. Так что мне пришлось оправдываться лишь перед одним из хозяев.

— На самом деле все не так уж страшно, — попытался успокоить я Кроули.

— Кто это вас так?

— Джонни Уолкер. — Мой ответ прозвучал, пожалуй, чересчур беспечно, поэтому я добавил: — Я выпил лишнего вчера вечером и поскользнулся на тротуаре.

Не обращая внимания на мои попытки не придавать значения собственному повреждению, Кроули продолжил расспросы:

— Скажите, не теряли ли вы сознания при падении?

— Нет.

— А головокружения у вас не было?

Я покачал головой.

— А мысли не путаются?

— Не больше, чем обычно.

Кроули взял мою голову, посмотрел мне в глаза, подняв сначала одно веко, а затем другое, словно проверял, нет ли различий в зрачках. Я и сам уже проделал это накануне ночью перед зеркалом для бритья.

— Что ж, — проговорил Кроули, убедившись, что у меня нет сотрясения мозга. — Хотел бы я посмотреть, как выглядят этим утром ваши коллеги! — Он улыбнулся, а потом бросил взгляд на свои карманные часы. — Мне надо быть в операционной через тридцать минут, иначе бы я остался и присмотрел за вами. Я велю Пайку заняться вашим глазом.

— Уверен, что у него есть более важные дела.

— Ерунда. Он manghihilot, знаете об этом?

— Простите, кто?

— Целитель. — Кроули сунул под мышку утреннюю газету и бросил прощальный взгляд на недоеденный завтрак, с которым в очередной раз не смог справиться. — Он родился попой вперед, это верная примета — не хуже, чем медицинский диплом, по крайней мере, когда дело касается филиппинцев.

Он подмигнул мне и повернулся, чтобы уйти.

— Обождите, доктор, — поспешил я остановить его. — Я вас не задержу, только хотел договориться с вами о сегодняшнем вечере.

— Да?

— Скажите, не будете ли вы в претензии, если мы попросим вас не присутствовать в круге?

— Но почему?

Я предчувствовал, что он об этом спросит, и полночи придумывал, как лучше ответить.

— Чтобы не сердить Уолтера. Мы бы хотели подольше побеседовать с вашим шурином, но боимся, что ваше присутствие может этому помешать. Кроме того, нам кажется, что миссис Кроули слишком тяжело переносит ссоры с Уолтером.

— Я полагал, что вы позволите мне самому заботиться о здоровье моей жены! — проворчал Кроули.

— Конечно.

Я следил за выражением его лица, пока он обдумывал мое требование, точно так же в свое время я изучал выражение лица «преподобной» Бетти Белл Хакер, выискивая какой-либо намек на двуличие или угрызения совести. Но ничего не заметил.

Кроули решительно покачал головой.

— Боюсь, это невозможно.

— Могу я спросить, почему?

— Вы сами сказали: посещения Уолтера слишком тяжело отражаются на здоровье моей жены. Я должен быть рядом, чтобы направлять сеанс и прекратить его, если напряжение станет для нее чрезмерным.

— Возможно, я смогу переубедить вас, — заметил я, — если скажу, что год учился в медицинском колледже и целое лето работал терапевтом в моем родном городе.

— Медицинский колледж? — удивленно переспросил Кроули. Я увидел, как эта новость меняет его мнение обо мне и — что еще важнее — его отношение к моей просьбе. — Ладно, — проговорил он. — Полагаю, если я кому и могу доверить здоровье Мины, так это вам, Финч.

Я пожал ему руку.

— Спасибо, доктор.

— Не благодарите меня заранее, — сказал Кроули, просовывая руки в рукава шубы, которую ему подал Пайк. — Неизвестно, объявится ли Уолтер в мое отсутствие. Не исключено, что вы зря потратите время.

— Вот как?

Кроули натянул лайковые перчатки и бросил в дверях: