Онлайн книга «Лавандовое поле надежды»
|
Ему было больше тридцати. Дышал он часто и поверхностно. Нашарив грязный платок, Люк вытер ему кровь с лица. Парень чем-то походил на Лорана – и глаза у него сверкали так же, хотя уже и начинали тускнеть. – Благодарю вас, – церемонно прошептал он. Люк не обращал внимания ни на свист пуль, ни на содрогание земли от взрывов, ни на вопли раненых. Он не мог оставить несчастного умирать в одиночестве. Наконец он осторожно высвободил ладонь из пальцев мертвеца. Душа его преисполнилась скорби. Битва казалась совершенно бессмысленной, особенно теперь, когда на помощь врагу подоспели самолеты. Люк понимал: французам не победить. И все же каждый час, что они сдерживали натиск немцев здесь, дарил лишний час их соратникам на севере… лишний час союзникам, с боем прокладывающим путь к Парижу. Вот почему сражались партизаны – но Люк оказался на открытом месте, под вражеским огнем. Надо бежать в укрытие, вернуться к основным силам, узнать, нет ли новых сообщений. Нельзя думать об усталости – сейчас никто не может позволить себе этой роскоши. Люк собрался с силами, подхватил с земли винтовку и побежал через клубы дыма. Он понятия не имел, что происходит, лишь надеялся попасть на позицию одного из главных отрядов маки. Он так и не добрался туда. Взрыв прогремел так близко, что Люка подбросило в воздух. В зависшей бесконечности все звуки исчезли, все движение остановилось. Клубы дыма замерли. Бойцы что-то кричали, но лица их застыли. Мелькали вспышки выстрелов, словно зарницы в замедленной съемке. Люка куда-то несло, тело онемело, утратило чувствительность. Лишь одна мысль оставалась четкой и ясной: Лизетта. Имя любимой звучало в уме, точно мантра. Люк не слышал ничего больше, не способен был ни подумать, ни вымолвить ничего иного. Он не умрет! Он вернется к ней! Люк рухнул на землю и больше не шевелился. Спустилась ночь, командир партизанского отряда дал приказ отступать. Люк смутно слышал, как ревет осел и кудахчут куры. Все тело горело и чесалось. Сквозь щели в деревянных стенах бил яркий солнечный свет. Под головой было что-то мягкое, но лежать было жестко. Наверное, он в каком-то хлеву. Люк заморгал, ничего не понимая. Кто-то схватил его за руку. Повернув голову, Люк увидел незнакомого мальчика. Круглая удивленная физиономия в разводах грязи, синие глаза серьезны и настороженны. Четкость зрения помаленьку возвращалась к Люку. Лицо мальчугана усеивали веснушки, во рту недоставало переднего зуба. – Вы живы, monsieur, – чуть пришепетывая, выдохнул мальчик. Люк с трудом разомкнул спекшиеся губы. – Воды, – прохрипел он. Мальчик убежал и вернулся с какой-то старухой. Седые волосы собраны в аккуратный пучок, одежда ветхая, но чистая. Она до боли напомнила Люку бабушку. Старуха велела своему маленькому спутнику приподнять Люку голову. – Пейте, monsieur. – Она указала на кружку. Люк отглотнул воды. В жизни он не пил ничего слаще. – Где я? – простонал он. – Я думал, пришел мой смертный час. Женщина покачала головой. – Недалеко от Понтажу. В пяти километрах от поля боя. – Как я сюда попал? – Маки принесли. Вас приняли за мертвого, хотели было бросить, но один из них, Клодом звать, взвалил вас на спину и вытащил. – Клод, – прошептал Люк. – Он же ранен. – Пуля прошла навылет, – заверила его старуха. – Будет хромать, но это почетная хромота. Маки сдерживали немцев весь день и почти весь вечер. Было еще одно сражение. Маки проиграли и его, но сделали, что надо было. Задержали этих грязных бошей. Она отвернулась и плюнула на пол. – Где теперь немцы? – Устраивают карательные меры в Клавьере и в окрестных деревнях. Она произнесла это устало, без злобы. Люк прикрыл глаза. – Какое несчастье… – Здесь вы в безопасности. Нашей фермы нет на карте, а с дороги хлева не видно. Нас успеют предупредить заранее. Если что, вы уйдете в лес. – Партизаны оставили кого-нибудь, кроме меня? – Мне бы хоть вас выходить… – тяжело вздохнула старуха, стискивая руку мальчугана. – Вот, Робер в помощниках. Как вы? От боли Люк не смог сразу ответить. Медленно, с напряжением, он пошевелил руками и ногами. – Голова гудит, в ушах звенит, – прошептал он. – Честно говоря, везде больно. – Не удивляюсь. Но вас, похоже, ангелы берегут. Уцелеть в такой битве нелегко. Клод сказал, вас взрывом зацепило. – Да-да, теперь вспоминаю. – Он инстинктивно потянулся к мешочку с лавандой на шее. – Клод тоже у вас? Она покачала головой. – Нет, он ушел. Не хотел рисковать. – Я здесь давно? – Четыре дня. Ничего себе! – Я долго не задержусь, – пообещал Люк. – Вам надо думать о Робере. Он покосился на мальчика. Старуха улыбнулась. – Как тебя звать, сынок? – Люк Боне. – Что ж, Люк, тебе надо набраться сил. Робер с тобой посидит. Он знает, как за тобой ухаживать – и ему это больше по вкусу, чем обычные обязанности. Люк улыбнулся, и мир вокруг снова потемнел. С фермы он ушел только в середине июля. По настоянию хозяйки он перебрался в фермерский дом на склоне холма, оказавшийся весьма вместительным. Мари, пожилая хозяйка фермы, овдовела полгода назад. Один из ее сыновей погиб, сражаясь в рядах партизан, а второго – отца Робера – угнали на принудительные работы в Германию. Мать мальчика работала в Виши, приезжала навестить Робера раз в полтора месяца; ee сестра помогала ухаживать за племянником. – Лучше бы тебе уйти до воскресенья, а то Джульетта приедет. Она не очень-то умеет хранить секреты, – предупредила Мари однажды, сидя вместе с Люком и Робером во дворе перед домом. Люк брился, с трудом разглядывая себя в маленьком зеркальце. Он покосился на Робера, крутящегося вокруг ослика. Мари перехватила этот взгляд. – Тут тебе бояться нечего, – заверила она. – Малыш куда ответственней своей тетки. Вдобавок она ищет мужа, а ты ей идеально подойдешь. Как вцепится, ты уж к своей Лизетте не вернешься. Люк потрясенно уставился на Мари. Робер расхохотался, глядя на его обескураженную мину. – Вы разговариваете во сне, месье Люк. Люк улыбнулся. Робер, напросившись помогать, с превеликим старанием вымазал щеки Люка пеной и с превеликим интересом смотрел, как тот скребет щетину старой затупившейся бритвой. |