Онлайн книга «Сосны. Заплутавшие»
|
Она вытянулась на диване. Пэм уселась на стуле и скрестила ноги. На ней был белый лабораторный халат поверх серой юбки и очки в черной оправе. – Рада снова видеть вас, Тереза, – сказала она. – И я рада. – Как дела? – Кажется, всё в порядке. – Полагаю, вы впервые пришли навестить меня после возвращения вашего мужа. – Правда. – Наверное, очень хорошо, что он вернулся. – Изумительно. Пэм вытащила из нагрудного кармана авторучку и включила ее. Развернув вращающееся кресло к столу, она нацелилась ручкой на разлинованный блокнот, на обложке которого значилось имя Терезы, и спросила: – Кажется, дальше последует «но»? – Нет, просто прошло пять лет. И многое случилось. – И теперь вы чувствуете, будто замужем за незнакомцем? – Мы отвыкли друг от друга. Это неловкое чувство. И, конечно, непохоже, чтобы мы могли сесть и поговорить о Соснах. О той безумной ситуации, в которой очутились. Его швырнули обратно в мою жизнь и ожидают, что мы будем вести себя как идеальная семейная пара. Пэм нацарапала что-то в блокноте. – Как, по-вашему, адаптируется Итан? – Адаптируется ко мне? – К вам. К Бену. К своей новой работе. Ко всему. – Не знаю. Как я уже сказала, непохоже, чтобы мы могли с ним общаться. – Это верно, согласна. Пэм снова развернулась лицом к Терезе. – Вам приходится задумываться о том, что ему известно? – Что вы имеете в виду? – Вы совершенно точно знаете, что я имею в виду. Итан был объектом «красного дня» – и единственный за всю историю Сосен спасся. Вы не задумывались, сумел ли он выбраться из города? Что он видел? Почему вернулся? – Я никогда его об этом не спрашивала. – Но вы гадаете об этом. – Конечно. Он как будто умер – и вернулся к жизни. У него есть ответы на вопросы, которые не дают мне покоя. Но я никогда его не спрашивала. – Вы с Итаном уже вступали в интимную близость? Глядя в потолок, Тереза почувствовала, что багровеет. – Да. – Сколько раз? – Три. – Как все прошло? «Все это не твое гадское дело». Но она сказала: – Первые два раза были слегка неуклюжими. Вчера же все было лучше лучшего. – Вы кончили? – Прошу прощения? – Тут нечего стыдиться, Тереза. Ваша способность или отсутствие таковой испытывать оргазм – это отражение вашего умонастроения. Пэм самодовольно ухмыльнулась. – И, возможно, навыков Итана. Как ваш психиатр, я должна знать. – Да. – «Да» – вы кончили? – Вчера – да, кончила. Она наблюдала, как Пэм начертила «О» и рядом – смайлик. – Я беспокоюсь о нем, – сказала Тереза. – О вашем муже? – Прошлой ночью он вышел посреди ночи. И не возвращался до рассвета. Я не знаю, куда он ходил. Я не могу спрашивать. Я это понимаю. Полагаю, он преследовал кого-то, кто пытался сбежать. – Вы когда-нибудь подумывали о бегстве? – Уже несколько лет – нет. – Почему? – Сперва я хотела сбежать. Я чувствовала себя так, будто все еще живу в старом мире. Как будто тут тюрьма или надо мной ставят эксперимент. Но странное дело… Чем дольше я тут оставалась, тем нормальнее все становилось. – Что становилось нормальнее? – Не знать, почему я здесь. Не знать, что на самом деле представляет из себя город. И что находится за его пределами. – И почему, как вы думаете, это стало для вас более нормальным? – Может, я просто адаптируюсь или старею, но я поняла: каким бы странным ни был город, тут все не так уж сильно отличается от моей прежней жизни. Не отличается – когда я взвешиваю одно и другое и сопоставляю. Взаимоотношения в старом мире были по большей части поверхностными и несерьезными. Моя работа в Сиэтле в качестве помощника адвоката заключалась в том, чтобы защищать интересы страховых агентств. Помогать страховым компаниям лишать людей к чертям собачьим их страховых выплат. Здесь я целыми днями сижу в офисе и почти ни с кем не разговариваю. Одинаково бесполезные занятия, но, по крайней мере, теперешняя моя работа не причиняет людям существенного вреда. Старый мир был полон загадок, которые были превыше моего понимания – мироздание, Бог. Что происходит, когда мы умираем. И здесь тоже множество загадок. Те же самые движущие силы. Та же самая человеческая бренность. Просто теперь все происходит лишь в этой маленькой долине. – Итак, по-вашему, все очень схоже. – Возможно. – Вы верите в то, что это – загробная жизнь, Тереза? – Я даже не знаю, что значит «загробная жизнь». А вы знаете? Пэм молча улыбнулась. Улыбка была лишь фасадом, в ней не было никакого утешения. Стопроцентная маска. Уже не в первый раз Тереза задалась мыслью: «Кто эта женщина, которой я выкладываю свои секреты?» Срыв покровов был в некоторой степени ужасающим. Но непреодолимое влечение к истинному общению с другим человеческим существом перевешивало все. Тереза сказала: – Думаю, я просто вижу в Соснах новую фазу своей жизни. – И что в этом самое трудное? – Самое трудное в чем? В том, чтобы здесь жить? – Да. – Надежда. – Что вы имеете в виду? – Почему я продолжаю вдыхать и выдыхать? Я бы сказала, это самый трудный вопрос для всех, кто застрял в этом месте. – И как бы вы на него ответили, Тереза? – Мой сын. Итан. Возможность найти отличную книгу. Метели. Но это не похоже на мою прежнюю жизнь. Нет ни дома мечты, в котором хотелось бы жить. Ни лотереи. Я раньше тешилась фантазиями о том, что поступлю в юридическую школу и открою собственную практику. Стану успешной и богатой. Удалюсь на покой вместе с Итаном где-нибудь в теплом месте с ясным голубым морем и белым песком. Где никогда не идут дожди. – А ваш сын? Для Терезы это было неожиданностью. Эти три короткие слова ударили ее с коварной силой внезапной молнии. Потолок, в который она смотрела, начал исчезать за пеленой слез. – Будущее Бена было самой большой вашей надеждой, так? – спросила Пэм. Тереза кивнула. Когда она моргнула, из уголков ее глаз побежали две дорожки соленой влаги и потекли по лицу. |