Книга Сосны. Заплутавшие, страница 66 – Блейк Крауч

Шагнул из машины на лесную подстилку.

Темнело, и темнело слишком быстро.

Стук захлопнувшейся дверцы эхом отдался в лесу.

Потом обрушилась тишина.

Бёрк обогнул пень.

Тут не было снега, просто подстилка из слежавшихся сосновых иголок – и ничего, указывавшего бы на присутствие двери.

Итан открыл заднее окно «Бронко», опустил заднюю дверцу и схватил лопату и рюкзак.

* * *

Он копал уже полчаса, когда лезвие лопаты ударилось обо что-то твердое. Отбросив лопату, Итан упал на колени и руками вырыл остатки сосновых иголок, которые скапливались тут два, а может, и целых три года.

Дверь была стальной. В три фута шириной, четыре высотой, она блеснула на фоне земли.

Дверь была заперта на висячий замок, который годы дождей и снега почти превратили в порошок. Один сильный удар лопатой – и он сломался.

Итан вскинул на плечо рюкзак.

Зарядил ружье.

Повесил его под правую руку.

Вытащил большой пистолет и вогнал в патронник обойму с разрывными пулями калибра.50.

Петли двери заскрипели, как грифельная доска, если провести по ней ногтями.

Внутри было темно – хоть глаз выколи. Из-под двери пахло влажной землей.

Итан вытащил из-за ремня «Маглайт» [42] , включил его и пристроил на «Пустынного орла».

Ступеньки были вырублены в земле. Итан начал осторожно спускаться. Девятая ступенька оказалась самой нижней.

Луч света выхватил проход, обрамленный и поддерживаемый брусьями четыре на четыре дюйма. У конструкции был такой вид, будто ее сработали вручную и второпях, и она не внушала доверия.

Итан прошел под корнями дерева и вмурованными в землю камнями.

В середине проход как будто сузился, плечи Бёрка коснулись стен, и ему пришлось двигаться, как горбуну, чтобы не задевать головой потолок.

На середине пути Итану показалось, что он слышит сквозь землю, как гудит ограда, и благодаря астрономическому напряжению прямо над головой чувствует пощипывание, когда корни касаются волос.

Он ощутил тесноту в груди, как будто легкие его расширялись, но знал: это чисто психосоматическая реакция на то, что он идет по подземному пространству.

И вот он стоит у подножия еще одной земляной лестницы, и его фонарик озаряет вторую стальную дверь.

Он мог бы вернуться, взять лопату, неуклюже постучать по двери.

Вместо этого Итан вынул пистолет и взял на мушку заржавленный висячий замок.

Сделал вдох.

И выстрелил.

* * *

Час спустя Итан закрыл заднюю и откидную дверцы машины.

Вернул ружье на подставку.

Распростерся на крыше машины. Соленая влага жгла ему глаза.

Здесь, в мрачной глубине леса, свет почти померк. Было так тихо, что Итан слышал, как сердце стучит в груди, которой он прижимался к металлу. Когда он снова смог нормально дышать, он встал.

Ему было жарко, но теперь пот холодил кожу.

– Какого дьявола ты затеял?

Итан резко обернулся.

Пэм стояла, вглядываясь сквозь тонированное стекло в заднюю часть «Бронко». Она возникла словно бы ниоткуда. Одетая в обтягивающие голубые джинсы, которые подчеркивали ее фигуру, и в красную безрукавку, со стянутыми в «конский хвост» волосами.

Итан присмотрелся к ее тонкой талии. Насколько он мог видеть, она была не вооружена, если только не припасла что-нибудь компактное за поясом сзади.

– Проверяешь меня, шериф?

– У тебя есть оружие?

– Ах, верно! И только из-за этого ты пожираешь меня глазами…

Пэм подняла руки над головой, как балерина, приподнялась на носках теннисных туфель и быстро крутнулась.

Оружия у нее не оказалось.

– Видишь? – сказала она. – В этих джинсах нет ничего, кроме маленькой старушки меня.

Итан вынул пистолет из кобуры. Сжал его в опущенной руке. Увы, не заряженный.

– Это большой пистолет, шериф. Ты ведь знаешь, что говорят о парнях с большими пистолетами.

– Это «Пустынный орел».

– Пятидесятого калибра?

– Верно.

– Из этой твари можно уложить медведя.

– Я знаю, что ты сделала с Алиссой, – сказал Итан. – Я знаю, что ее убили вы с Пилчером. Зачем?

Пэм рискнула сделать шаг к нему.

Их разделяло восемь футов.

– Интересно, – сказала она.

– Что?

– Теперь я сократила дистанцию между нами. Два шага – два больших шага, – и я смогу очутиться в твоем личном пространстве, однако ты мне даже не пригрозил.

– Может, я хочу, чтобы ты очутилась в моем личном пространстве.

– Я была в твоем распоряжении, а ты предпочел трахнуть свою жену. Что меня беспокоит – не дает покоя, если хочешь, – это то, что ты прагматик.

– Я не улавливаю мысли.

Но он уловил.

– Ты говоришь мало и еще меньше вешаешь на уши лапшу. Это одна из причин, которые заставили меня тебя хотеть. Рискну предположить, что если бы в этом пистолете были патроны, ты бы уложил меня, вышиб из меня дух. Я имею в виду – при данном раскладе тебе ничего другого не остается, верно? Я кое-что просекла?

Она сделала к нему еще один шаг.

– Но кое-чего ты не учла, – сказал Итан.

– О?

– Может, я по другой причине хочу, чтобы ты очутилась в моем личном пространстве.

– И что это может быть за причина?

Еще один шаг.

Теперь он чуял ее запах. Шампунь, которым она мылась нынче утром. Ее мятное дыхание.

– Пристрелить – слишком уж безлично, – сказал Итан. – Может, вместо этого я хочу пригвоздить тебя к земле и забить до смерти голыми кулаками.

Пэм улыбнулась.

– У тебя уже был шанс это сделать.

– Помню.

– Ты внезапно набросился на меня. Это был нечестный бой.

– Для кого? Я был отравлен, хрена ради.

Итан поднял пистолет и направил ей в лицо.

– На конце этого пистолета есть солидная дыра, – сказала Пэм.

Итан большим пальцем взвел курок.

На одно биение сердца – нерешительность в ее глазах.

Она моргнула.

– Думай долго и усердно, – сказал Итан. – Ты хочешь, чтобы изо всех моментов, которые ты пережила в жизни, именно этот стал последним? Потому что дело быстро идет к тому.