Книга Война с демонами. Книга 1. Меченый, страница 71 – Питер Бретт

Он в ужасе жонглировал четырьмя монетами. Аррик добавил пятую, и Рожер заплясал на месте, чтобы ни одной не уронить. Шестую Аррик швырять передумал и принялся ждать. Разумеется, через мгновение монеты застучали по полу.

Рожер съежился в ожидании выволочки, но Аррик только глубоко вздохнул:

– Надевай перчатки. Пора набить кошелек.

Вздох ранил сильнее, чем крик или оплеуха. Злость означала, что Аррик надеется на лучшее. Вздох – что мастер сдался.

– Нет. – Слово само соскользнуло с языка, но когда оно повисло между ними, Рожер почувствовал, что все делает правильно, как со смычком в увечной руке.

Аррик запыхтел сквозь усы, пораженный неслыханной дерзостью.

– Я имею в виду перчатки, – уточнил Рожер, и ярость Аррика сменилась интересом. – Я больше не хочу их надевать. Я их ненавижу.

Аррик вздохнул, откупорил бутылку и налил вина в кубок.

– Мы же договорились, – указал он бутылкой на Рожера. – Люди не захотят тебя нанять, если узнают о твоем увечье.

– Мы не договаривались. Ты просто велел мне носить перчатки.

Аррик хмыкнул:

– Не хочу тебя расстраивать, мальчик, но так уж заведено между мастерами и подмастерьями. Никому не нужен калека-жонглер.

– Выходит, я всего лишь калека?

– Разумеется, нет. Я тебя ни на кого не променяю. Но не всякий увидит под шрамами человека. Тебе прилепят кличку и станут смеяться над тобой, а не над твоими шутками.

– Плевать. В перчатках я словно кого-то обманываю, а рука и без фальшивых пальцев плохо гнется. Пусть смеются, лишь бы кидали клаты.

Аррик разглядывал его, барабаня по кубку.

– Дай мне перчатки, – наконец сказал он.

Черные перчатки доходили Рожеру до середины предплечий. К кончикам пальцев были пришиты разноцветные треугольные лоскутки, а к ним – колокольчики. Рожер хмуро швырнул их мастеру.

Аррик поймал перчатки, не глядя выкинул их в окно и отряхнул ладони, будто испачкался.

– Хватай сапоги и идем. – Он допил содержимое кубка.

– Сапоги мне тоже не нравятся, – заикнулся Рожер.

Аррик улыбнулся мальчику и подмигнул.

– Не наглей, – предупредил он.

* * *

Закон гильдии дозволял лицензированным жонглерам выступать на любом перекрестке, покуда они не мешают движению или торговле. Иногда их даже нанимали в торговые палатки или общие залы трактиров.

Из-за пьянства Аррика трактиры были исключены, и они выступали на улице. Аррик любил поспать, и лучшие места давно разобрали другие жонглеры. Им же досталась лишь боковая улочка вдали от людских толп.

– Сойдет, – проворчал Аррик. – Созови зрителей, парень, пока я готовлюсь.

Рожер кивнул и убежал. Завидев людей, он крутил перед ними колесо или ходил на руках; пришитые к лоскутному наряду колокольчики зазывно звенели.

– Выступление жонглера! – кричал он. – Все на выступление Аррика Сладкоголосого!

Акробатические трюки Рожера и еще не забытое имя его мастера привлекли немало внимания. Несколько человек даже увязались за ним, хлопая в ладоши и смеясь его трюкам.

Один мужчина толкнул жену в бок:

– Смотри, это же паренек-калека с Малой площади!

– Точно?

– Сама взгляни на его руку!

Рожер делал вид, что не слышит, и старательно искал зрителей. Вскоре он привел небольшую группу к своему мастеру. Аррик преспокойно жонглировал мясницким ножом, секачом, топориком, небольшой табуреткой и стрелой, перешучиваясь с растущей толпой.

– А вот и мой помощник, – объявил Аррик. – Рожер Восьмипалый!

Рожер уже бежал к мастеру, когда услышал кличку. Что такое Аррик творит?

Останавливаться было поздно. Мальчик вытянул руки, трижды перекувырнулся и оказался в паре ярдов от мастера. Аррик выхватил из воздуха мясницкий нож и кинул Рожеру.

Тот был наготове. Мальчик завертелся волчком и здоровой левой рукой легко поймал тупой нож со смещенным центром тяжести. Завершив маневр, он закружился в обратную сторону и метнул его прямо в голову Аррику.

Аррик тоже закружился и замер с ножом в зубах. Толпа одобрительно завопила. Нож и прочие предметы замелькали в воздухе, и в шапку посыпались клаты.

– Рожер Восьмипалый! – выкрикнул Аррик. – В десять лет и с восемью пальцами управляется с ножом лучше взрослого мужчины!

Зрители захлопали в ладоши. Рожер поднял увечную руку повыше, чтобы все видели. Толпа охала и ахала. Многие поверили, что мальчик поймал и бросил нож увечной рукой. Они расскажут об этом соседям и добавят еще от себя. Аррик наградил Рожера кличкой, чтобы ее не прилепили другие.

– Рожер Восьмипалый, – пробормотал мальчик, пробуя слово на вкус.

– Ап! – крикнул Аррик.

Рожер обернулся и хлопнул в ладоши, поймав брошенную мастером стрелу прямо у себя перед носом. Снова закружился, встал спиной к толпе, здоровой рукой метнул стрелу между ног обратно мастеру, развернулся и показал искалеченную руку.

– Ап!

Аррик притворился испуганным и уронил все лезвия, которыми жонглировал. Табуретка оказалась в его руках как раз вовремя, чтобы в нее вонзилась стрела. Аррик осмотрел ее, словно не веря собственной удаче. Он выдернул стрелу, взмахнув кистью, и стрела превратилась в букет цветов, который он преподнес самой хорошенькой женщине в толпе. Монеты снова посыпались в шапку.

Увидев, что мастер перешел к фокусам, Рожер бросился к мешку с чудесами за необходимым Аррику реквизитом. В этот миг из толпы донесся крик:

– Сыграй на скрипке!

Толпа одобрительно загудела. Рожер поднял взгляд и увидел того самого смутьяна, который вчера громко вызывал Сладкоголосого.

– Соскучились по музыке? – немедленно откликнулся Аррик.

В толпе раздались одобрительные возгласы. Аррик достал из мешка скрипку, зажал ее подбородком и повернулся к зрителям. Но не успел он опустить смычок на струны, как тот же мужчина крикнул:

– Не ты, а мальчик! Пусть Восьмипалый сыграет!

Аррик с раздражением взглянул на Рожера под дружные крики толпы «Восьмипалый! Восьмипалый!». Наконец жонглер пожал плечами и протянул инструмент подмастерью.

Рожер дрожащими руками взял скрипку. «Не затми мастера своего» – одно из первых правил, которые узнают подмастерья. Но толпа умоляла его сыграть, и смычок так хорошо лежал в увечной руке без проклятой перчатки! Мальчик закрыл глаза, коснулся неподвижных струн кончиками пальцев, провел смычком, и скрипка басовито загудела. Толпа притихла. Несколько мгновений Рожер играл тихо и поглаживал струны, как спину урчащего кота.

Затем скрипка ожила в его руках, и он повел ее, словно партнершу в риле, закружил в вихре музыки. Он забыл о толпе. Забыл об Аррике. Оставшись наедине с музыкой, он искал новые гармонии и в то же время вел одну и ту же мелодию, импровизируя под ритм хлопков, которые казались бесконечно далекими.