Книга Если свекровь - ведьма, страница 2 – Лилия Касмасова

— Вовсе нет! Сдурела, что ли?

— Тогда почему?

Ах, ты молчишь? Очень занят напяливанием на себя футболки! Значит, я угадала, дело в деньгах? Да за кого он меня принимает?!

Я ушла на кухню, поставила чайник на газ.

Да, конечно, за аренду квартиры платит Миша. Но ведь и зарабатывает он больше меня раз в пять. И браслет этот дурацкий! Я стала его расстегивать, но застежка не поддавалась.

На кухню зашел Миша.

— Тут застежка неудобная, — сказала я. — Не расстегивается. И почему браслет, а не кольцо?!

Он подошел, взял меня за руку:

— Не расстегивай. Потому что у нас так принято.

— У кого это — у вас? — подняла я на него глаза.

Он замялся:

— В нашей семье. И браслет фамильная драгоценность, бабуля мне дала. Для тебя.

— Да? — Теперь я заметила, что браслет и правда не новый, эмаль местами поцарапана.

— Моя семья, они — не обычные люди, — сказал Миша. — Моя мама… — он слегка запнулся, потом договорил: — … ведьма.

Я ожидала чего угодно, любой информации о его семье (среди версий значились убийства в трех поколениях из-за наследства, а также гены, из-за которых некоторые члены семьи имеют хвост). Но чтобы прятать семью от меня всего лишь из-за дурного нрава его матушки! Это уж слишком!

— Слушай, — сказала я, — может, она у тебя и не подарок, но с твоей стороны обзывать ее так, знаешь, нехорошо…

Брови Миши поползли вверх, и он вдруг расхохотался.

— Ты чего? — не поняла я.

— Она правда ведьма, — сказал он, продолжая смеяться, — самая настоящая.

— Ну да-а, — кисло протянула я. Снова его несмешные шутки.

— Прислушайся к браслету.

— Что?

— Будто шелест, слышишь?

Я приложила браслет к уху. Нет, ничего не слышится. Хотя… может быть, и слышится.

— Да это чайник шумит, — сказала я.

Миша выключил газ:

— А теперь?

Ну, вроде бы шелестит.

— Там что-то в пластинках внутри? — спросила я.

— Нет, — покачал головой Миша. — На самом деле это не шелест, браслет произносит нашу фамилию, «Реймс».

Я снова послушала — нет, он меня дурачит! Шелест и шелест, но ничего похожего на слово «Реймс».

— Услышать могут только ведьмы или сыновья ведьм, — сказал Миша.

— Ну да, ха-ха, смешно, — сказала я, скривившись.

— Идем. — Он взял меня за руку и потащил за собой в зал.

Открыл шкаф, достал с полки свой серый свитер домашней вязки и подал мне:

— Пощупай.

Я не понимала, чего он хочет, но свитер взяла. Приятный, мягкий, теплый.

— Чувствуешь? — спросил Миша.

— Что?

— Он теплый.

Свитер был и вправду точно с батареи сняли.

— Бабуля связала, — сказал Миша. — И слегка наколдовала, чтобы он всегда меня согревал.

Я хмыкнула. Заглянула в шкаф — ни грелки, ни утюга какого-нибудь там не обнаружилось.

— Погоди, так бабушка твоя тоже, что ли… — Не то чтобы я поверила полностью, но мне всегда хотелось, чтобы такие вещи существовали: ну, волшебство, магия…

— Бабушка, и тети, и двоюродные сестры… Все женщины в семье, — и он добавил чуть тише: — И жены моих братьев тоже.

Тут мысли мои вдруг переключились на другое.

— Значит, я не вписываюсь?

— Не вписываешься? — сказал он, будто бы не понимая. Но глаза опустил.

— Ну, все женщины ведьмы, и жены твоих братьев тоже… У тебя сколько братьев, кстати?

— Двое.

— Ну вот, а я просто человек.

— А мне бы и не хотелось, чтобы моя жена была ведьмой.

— Правда? — улыбнулась я.

Он сгреб меня в объятия:

— Ты бы колдовала, была бы могущественной, делала бы все, что захотела…

Мне прям захотелось быть ведьмой, честное слово. Но Миша продолжил:

— А я? Я был бы вроде твоего верного глупого пса.

— То есть ваши мужчины, они…

— Они обычные люди, — сказал Миша. — Жены вертят ими как хотят. А мне бы хотелось равноправных отношений.

А теперь мне очень даже нравилось, что я просто человек.

После его слов о равноправных отношениях я почему-то полностью поверила, что ведьмы существуют.

— А мы сообщим твоей семье, что собираемся пожениться? — спросила я.

— Само собой! — сказал Миша.

Я представила, как Миша скажет: «А это моя невеста — Вика», и все кинутся меня целовать в щеки, обнимать, будут поздравлять нас и поднимать за нас тосты на этом званом семейном обеде.

— А если спросят, когда свадьба? — обеспокоилась я. Месяца два-три на подготовку, пожалуй, хватит.

— К Новому году? — спросил Миша.

— Да, — покивала я. Можно будет подобрать прелестную белую шубку из пушистого искусственного меха. И весь город будет нарядный и сияющий, будто нарочно для нас.

Весь вечер я выбирала одежду. Спросила Мишу, что могут значить слова «все, что душе угодно», он ответил:

— Все, что душе угодно.

Шуточки ему. А я еду с родителями жениха знакомиться! Надо выглядеть милой, скромной, но в то же время и не серым воробышком — а то решат, что Миша мог бы найти кого и повиднее.

Вопрос первый — платье или брюки? Платье, конечно, и наряднее, и женственнее. В ушах звучали слова мамы: «Викуля, ты же девочка! Снова эти драные штаны! Тебя воспитательница в группу не пустит!» (Ах, какие это были чудесные розовые джинсики с цветочками! До сих пор ищу похожие!)

Наверное, все матери ждут, что их сыновья придут с невестой, одетой в симпатичное платьице длиной чуть ниже колена, в мелкую клеточку и с расклешенной юбкой, или вот в это скромное мини, бледно-розовое в узорах. Надеть туфли, трикотажную кофту, и я буду вся такая романтичная, нежная, как героиня старых фильмов. Я им определенно понравлюсь. И я решительно вытащила из шкафа вешалку с розовым платьем.

Но с другой стороны — что такое поместье? Это пастбища, поля и леса. Ну, мне так кажется. А в чем люди ходят на пастбищах? Мне вспомнились почему-то американские киношные ранчо, где обитают лихие ковбои в джинсах и кожаных жилетках. Джинсы! В них можно лазать по холмам и долинам, прыгать, бегать и спокойно перемахивать через изгороди. Ведь после обеда мы наверняка отправимся на прогулку!

Хороша же я буду в своих коротеньких миленьких платьицах, цепляющихся за колючий кустарник, и в туфлях, увязающих в земле!