Онлайн книга «Хозяйка большого дома»
|
Нет, маски, пожалуй, посимпатичней будут. – Милые дамы, – Райдо любезно улыбнулся, отметив, что при виде клыков его Мирра ощутимо вздрогнула, – надеюсь, вы не откажетесь от чая? Конечно, дамы не отказались. Ни от чая, ни от предложения остаться в доме, ведь буря разыгралась, и разве гостеприимный хозяин позволит гостям рисковать жизнью? Комнат хватит. И дом надежен, а Райдо безмерно счастлив оказать этакую любезность. Во всяком случае, он очень надеялся, что выглядит в достаточной степени счастливым. Глупым. Беспомощным. Таких не боятся, а значит, потеряют осторожность, и… и все одно мыслями Райдо возвращался к альве и мальчишке, который, потеряв остатки совести, бросил вожака. А с другой стороны, и хорошо, пусть присмотрит за альвой, чтобы глупостей не натворила. Пару часов присмотрит. Вечером же Райдо и сам заглянет, благо точно знает, где альву искать. – Вы играете в лото? – осведомилась Мирра, прижимаясь всем телом. И на руке повисла, а рука и без того ноет… и желание одно – избавиться от докучливой девицы. Нельзя. Матушка говорила, что женщины любят внимание, а еще знают порой больше мужчин. Женщин вообще зачастую недооценивают. И Райдо, стиснув зубы – он надеялся, что гримаса эта будет сочтена разновидностью улыбки, сказал: – Я обожаю лото… – Ах, какое совпадение! Я тоже… Освободится он нескоро… …Райдо появился глубокой ночью. Ийлэ не спала – она пребывала в позабытом уже состоянии полудремы, когда сознание повисает на грани, готовое в любой миг, по малейшему шороху сбросить оковы сна. Ийлэ слышала и шелест ветра, и скрип крыши, которую следовало бы подновить, об этом еще отец говорил. Услышала она и тягучий стон дверных петель, и осторожные шаги. А следом появились и запахи – бренди, опий и болезнь. Это сочетание было тревожным. И сон тотчас слетел с Ийлэ, вот только уйти она не успела. – Тише, – сказал Райдо шепотом. – Это я. Это всего-навсего я… проклятье, голова кружится… в комнате душно. Я окна открыл, а все равно душно. Он добрался до трубы и уперся в нее ладонью, застыл, дыша шумно и часто сглатывая. – Со мной такого давно… выпил, называется… с гостями… чтоб им провалиться всем… Ийлэ молчала, надеясь, что пес уйдет. – А Нат сказал, ты здесь прячешься. Он думает, что это я виноват, что ты здесь прячешься… из-за этих… ты их боишься? – Нет, – шепотом ответила Ийлэ. – Правильно. Не надо бояться. Я не позволю тебя обидеть… я тебе вот… принес одеяло… тут же холодно, а у меня жара стоит… духота… Он выронил сверток, который держал под мышкой, и наклонился, чтобы поднять, но не удержался на ногах. – С-сейчас… – Райдо встал на четвереньки. – Погоди… что за… я пить умею… не думай… и норму свою знаю… и сегодня два стакана, а… ведет, как с двух бутылок… Нат злиться будет… – Опий. – Что? Ийлэ подалась вперед, попросив: – Дыхни. Пес и дыхнул. Кровь. И гной. И значит, не хватило ее малых сил, чтобы запечатать все семянки. Или же его собственное железо не способно оказалось затянуть раны. Воспалились. Больно ему? Наверняка. Но он почему-то не злится… Не это важно. Нет, важно, но не это, а слабый мягкий аромат, который почти теряется в иных. Не опий. Опий пес бы почуял, у него нос получше, чем у Ийлэ, а вот опий с корнем черного ладанника – дело иное. Фирменная настойка найо Арманди. Она так много о ней рассказывала и порой привозила к чаю, сама разливая по крохотным, с наперсток, чашечкам тягучую ароматную жидкость. Слишком тягучую и чересчур ароматную. И мама говорила, что у людей чутье слабее, что им этот запах приятен. – Опий, – повторила она. А пес вдруг покачнулся и подался вперед, скользнув щекой по пальцам Ийлэ. Холодная кожа. Сухая. И жесткая, словно не кожа даже – дерево… гладкое темное дерево… и надо бы руку убрать, но ей страшно разрывать это нечаянное прикосновение. А дыхание Райдо щекочет кожу. – Настойка… Она все же отдернула пальцы и руку за спину спрятала. – Настойка, – повторил он глухо. – Вот значит как оно… та еще гадость… нет, на вкус, может, оно и ничего, хотя я и не любитель сладких ликерчиков, но вот запах… такое чувство, что она в эту настоечку флакон духов вылила. Ийлэ кивнула: для пса запах черного ладанника должен быть особо неприятен. – Задницей же чуял, что не духами, а… – Пес осекся, он явно не собирался уходить и на полу устроился, протянув принесенное одеяло Ийлэ. Нат тоже притащил. И сидел до заката. Свечей оставил с полдюжины. И чай во фляге, шарфом обмотанной. Ее Ийлэ у трубы устроила, чтобы не слишком фляга остыла. – Не духами, в общем, пахнет. Одеяло возьми. – У меня есть. – А она мне… мол, попробуйте настойку… фирменная… я, пень старый, и попробовал… хорошее воспитание, чтоб его… …наверное, Ийлэ могла бы улыбнуться… …там, в иной жизни… В этой она нащупала флягу, которую и протянула псу. Руку убрала быстро, избегая еще одного случайного прикосновения. – Еще одна особая настойка? – Чай. Нат. – Натов чаек – это хорошо, а то сушит… и вот что я тебе скажу, от хорошего воспитания одни проблемы. Послать бы ее в бездну с ее настоечкой, так нет же… пил… и вот теперь сушит… ведет… и душно невыносимо… я тут полежу, с вами… она спит, да? – Да. Отродье и вправду спало сутками. Ело и спало. Просыпалось, снова ело жирное козье молоко, а наевшись до белых пузырей на губах, засыпало. Ийлэ не знала, нормально ли это, но… оно хотя бы перестало умирать. Наверное, это было хорошо. – Я полежу… и пройдет… к утру пройдет… я не люблю опий, от него голова тяжелая, думать не могу вообще. Он лег тут же, у теплого бока трубы. И флягу обнял. Вскоре дыхание его выровнялось. Пес спал. Рядом. Близко. И сон его был достаточно глубок, чтобы не услышать, как Ийлэ… Она вытащила нож. Тупой, с закругленным лезвием… Но если по горлу… или в шею воткнуть, перервать артерию… его уже не спасут… Ийлэ осторожно выбралась из убежища. Она обошла спящего пса, который во тьме выглядел темною бесформенною грудой. Ийлэ вслушивалась в хрипловатое его дыхание. Ровное. Размеренное. Он ничего не успеет почувствовать… а если и успеет, то… |