Книга Имаджика. Примирение, страница 110 – Клайв Баркер

— Да.

— Стало быть, ты из Бастиона?

Прежде чем Юдит успела ответить, вмешалась другая женщина:

— Конечно же нет! Ты только посмотри на нее!

— Но ведь воды принесли ее.

— Воды принесут любую женщину, у которой наберется достаточно смелости. Нас-то они принесли, верно?

— А много здесь женщин? — спросила Юдит.

— Сотни. А сейчас, может быть, уже и тысячи.

Юдит это не удивило. Если даже она, жительница Пятого Доминиона, заподозрила, что Богини до сих пор существуют, то сколько же веры должно было быть у здешних женщин, выросших на легендах о Тишалулле и Джокалайлау?

Когда Юдит поднялась на верхнюю площадку, женщина в очках представилась:

— Меня зовут Лотти Йеп.

— А меня — Юдит.

— Мы рады видеть тебя, Юдит, — сказала другая женщина. — Меня зовут Парамарола. А этого паренька… — Она опустила взгляд на младенца. — …Билло.

— Твой? — спросила Юдит.

— Интересно, где бы я нашла для этого мужчину? — сказала Парамарола.

— Мы провели во флигеле девять лет, — объяснила Лотти Йеп. — Под гостеприимным кровом Автарха.

— Пусть его колючки сгниют, а ягоды засохнут, — добавила Парамарола.

— А ты откуда? — спросила Лотти.

— Из Пятого, — ответила Юдит.

Внимание ее привлекло окно в залитом лужами коридоре у них за спиной — или, вернее, вид, который из него открывался. В благоговейном страхе и удивлении она подошла к подоконнику и увидела необычайное зрелище. В центре дворца поток расчистил круг диаметром примерно в полмили, если не больше. Стены, колонны и крыши были сметены его мощью, а руины — затоплены. Лишь там, где стояли самые высокие башни, над поверхностью виднелись небольшие каменные островки, да кое-где возвышались обломки просторных дворцовых покоев, оставленные словно в насмешку над чрезмерными претензиями самонадеянного архитектора. Но она подозревала, что и этим руинам недолго осталось стоять. Поток кружил по огромному водоему в довольно мирном настроении, но его напора было вполне достаточно, чтобы сокрушить эти последние останки сарториевского шедевра.

В центре этого неожиданно возникшего моря виднелся остров, берегами которого были полуразрушенные покои, окружавшие Башню Оси прибрежными скалами, — обломки Башни, смешанные с крупными осколками Оси, а главная вершина состояла из останков самой Башни, образовывавших сверкающую пирамиду неправильной формы. Казалось, внутри нее горит ослепительно белое пламя. Созерцая результаты деятельности потока, разрушившего в течение дней, а может быть, и часов сооружения, на проектирование и строительство которых у Автарха ушли долгие десятилетия, Юдит удивилась, что ей удалось достичь этого места целой и невредимой. Та сила, которая на нижних склонах предстала перед ней в обличие невинного, хотя и несколько взбалмошного ручейка, здесь продемонстрировала необузданную мощь, направленную на разрушение и изменение.

— Вы здесь были, когда это случилось? — спросила она у Лотти Йеп.

— Мы видели только самый конец, — ответила та, — но, доложу я тебе, это было зрелище! Видя, как рушатся башни…

— Мы до смерти испугались, — вставила Парамарола.

— Ты, может, и испугалась, но не я, — ответила Лотти, — Воды освободили нас не для того, чтобы взять да и утопить. Понимаешь, мы были в заключении во флигеле. А потом дверь треснула, и внутрь хлынули воды. Стены просто-напросто смыло.

— Мы знали, что Богини придут, верно? — сказала Парамарола. — Мы всегда в это верили.

— Значит, вы знали, что Они не погибли?

— Ну как они могли погибнуть? Конечно, они могли быть похоронены заживо. Может быть, спали. Или даже сошли с ума. Но умереть они не могли.

— Она говорит правду, — заметила Лотти. — Мы знали, что этот день придет.

— К сожалению, радость может оказаться недолгой, — сказала Юдит.

— Почему ты так считаешь? — спросила Лотти. — Ведь Автарх сбежал.

— Да, но его Отец по-прежнему на месте.

— Отец? — переспросила Парамарола. — Я всегда думала, что он незаконнорожденный. Так кто же его отец?

— Хапексамендиос.

Парамарола захихикала, но Лотти Йеп пихнула ее локтем в бок, хорошо, впрочем, защищенный слоем жира.

— Это не шутка, Рола.

— Как не шутка?

— Ты же видишь, что женщина не смеется, — Она обернулась к Юдит. — У тебя есть какие-нибудь доказательства этого?

— Нет, но…

— Так с чего тебе это взбрело в голову?

Юдит и раньше предполагала, что ей будет трудно заставить других поверить в происхождение Сартори, но ею владела неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что в нужный момент в ней проснется необходимая сила убеждения.

Вместо этого ее охватила ярость разочарования. Если ей придется подробно излагать всю прискорбную историю ее связи с Автархом Сартори каждой живой душе, которая встретится ей по дороге к Богиням, то самое худшее может произойти еще до того, как она одолеет половину пути. Потом ее осенило.

— Ось и есть доказательство, — сказала она.

— Каким образом? — спросила Лотти, с новым интересом разглядывая принесенную потоком женщину.

— Он никогда не смог бы передвинуть Ось без помощи своего Отца.

— Но Ось никогда не принадлежала Незримому, — сказала Парамарола.

На лице Юдит отразилось смятение.

— Рола говорит правду, — сказала ей Лотти. — Он, конечно, мог использовать ее, чтобы подчинить себе пару-тройку слабых мужчин, но Ось никогда ему не принадлежала.

— Но чья же она тогда?

— В ней была Ума Умагаммаги.

— А кто это?

— Сестра Тишалулле и Джокалайлау. Двоюродная сестра Дочерей Дельты.

— В Оси скрывалась Богиня?

— Да.

— И Автарх не знал об этом?

— Даже не подозревал. Она спряталась там от Хапексамендиоса, когда Он проходил через Имаджику. Джокалайлау отправилась в горы и затерялась в снегах. Тишалулле скрылась…

— …в Колыбели Жерцемита, — сказала Юдит.

— Верно, — сказала Лотти, явно впечатленная ее осведомленностью.

— А Ума Умагаммаги спряталась в скале, — продолжила Парамарола таким тоном, словно рассказывала сказку маленькому ребенку. — Она надеялась, что Он пройдет мимо и не заметит Ее. Но Он решил сделать Ось центром Имаджики, и Его сила заточила Богиню в Башню.

Но какая же ирония таилась во всем этом!

Архитектор Изорддеррекса возвел свою крепость, да и всю империю вокруг пленной Богини. Не укрылась от Юдит и параллель с Целестиной. Похоже, замуровав Целестину в подвале своего дома, Роксборо невольно продолжил мрачную традицию.