Онлайн книга «Сказки века джаза»
|
– Обед готов, мистер Фарнэм! Неспособный от ярости говорить, мистер Фарнэм бросил единственный, совершенно уничтожающий взгляд на свою племянницу, отвернулся и быстро сбежал по трапу. II Пятый час скатился с солнца и бесшумно плюхнулся в море. Золотое монисто превратилось в сияющий остров; слабый бриз, игравший краями навеса и качавший единственный свисавший с ноги шлепанец, неожиданно принес с собой песню. Стройный хор мужских голосов пел под аккомпанемент двигавшихся в едином ритме, рассекавших морскую воду весел. Ардита подняла голову и прислушалась. Горох и морковь, Колено бобов, Свинки и кровь. Парень милый! Дуй, ветер, вновь! Дуй, ветер, вновь! Дуй, ветер, вновь! Со всей силы! Брови Ардиты поднялись от изумления. Она тихо сидела и внимательно слушала начало второго куплета. Лук-исполин, Маршалл и Дин, Голдберг и Грин И Кастилло! Дуй, ветер, вновь! Дуй, ветер, вновь! Дуй, ветер, вновь! Со всей силы! Она с восклицанием отбросила книгу, которая, раскрывшись, упала на палубу, и поспешила к борту. Совсем близко шла большая шлюпка, в которой было семь человек: шестеро гребли, а еще один стоял во весь рост на корме и дирижировал, размахивая палочкой. Камни и соль, Омар, алкоголь, Взял си-бемоль Я на вилах. Дирижер заметил перегнувшуюся через борт и завороженную странностью текста Ардиту. Он быстро махнул палочкой, и пение в то же мгновение прекратилось. Она заметила, что все гребцы были неграми, а дирижер был единственным белым на лодке. – Эй, на «Нарциссе»! – вежливо крикнул он. – В чем соль этого диссонанса? – смеясь, спросила Ардита. – Вы из спортклуба окружной психушки? В этот момент лодка коснулась борта яхты, и огромный неуклюжий негр в бабочке повернулся и схватил веревочный трап. Затем, прежде чем Ардита осознала, что происходит, дирижер покинул свое место на корме, взобрался на борт и, задыхаясь, встал перед ней. – Женщин и детей не трогать! – живо закричал он. – Всех плакс утопить, мужчин сковать цепями! Изумленная Ардита засунула руки в карманы платья и уставилась на него, лишившись дара речи. Он был молод, у него на губах играла презрительная усмешка, а на чувственном загорелом лице сияли голубые глаза невинного ребенка. Вьющиеся от влажности волосы были черны как смоль – на дать ни взять волосы греческой статуи, выкрашенной в брюнета. Он был хорошо сложен, элегантно одет и грациозен, как спортсмен. – Ну, провалиться мне на месте! – ошеломленно сказала она. Они холодно посмотрели друг на друга. – Вы сдаете корабль? – Это приступ остроумия? – поинтересовалась Ардита. – Вы с детства идиот или еще только собираетесь в лечебницу? – Я спрашиваю, сдаете ли вы корабль? – Я думала, что в стране сухой закон и спиртное достать нельзя, – презрительно сказала Ардита. – Вы пили политуру? Лучше покиньте эту яхту! – Да что вы говорите! – Голос молодого человека звучал скептически. – Убирайтесь с яхты! Вы слышите меня?! Мгновение он смотрел на нее, как будто осмысливая сказанное. – Нет! – Его рот презрительно искривился. – Нет, я не сойду с яхты. С нее сойдете вы, если вам так хочется. Подойдя к борту, он подал отрывистую команду, и в то же мгновение все гребцы вскарабкались по трапу и выстроились перед ним в шеренгу, угольно-черные и темно-коричневые с одного края и миниатюрный мулат ростом четыре фута с небольшим – с другого. Все они были одеты в одинаковые голубые костюмы, покрытые пылью, с пятнами высохшей тины, кое-где порванные. За плечом у каждого свисал маленький, выглядевший очень тяжелым белый мешок, а в руках все держали большие черные футляры, в которых, по всей вероятности, должны были находиться музыкальные инструменты. – Внимание! – скомандовал молодой человек, звонко клацнув собственными каблуками. – Равняйсь! Смир-но! Бэйб, шаг вперед! Самый маленький негр быстро шагнул из строя и отдал честь: – Есть, сэр! – Назначаешься старшим! Спуститься в трюм, захватить команду и всех связать – всех, кроме судового механика. Привести его ко мне… Так… И сложить сумки здесь, у борта. – Есть, сэр! Бэйб снова отдал честь и, развернувшись, собрал вокруг себя оставшихся пятерых. Они шепотом посовещались и бесшумно гуськом пошли вниз по трапу. – А теперь, – весело сказал молодой человек Ардите, ставшей немой свидетельницей последней сцены, – если вы поклянетесь своей эмансипированной честью – которая, скорее всего, недорого стоит, – что вы не откроете ваш капризный ротик в течение сорока восьми часов, то можете взять нашу шлюпку и грести на берег. – А что в противном случае? – В противном случае вам придется идти с нами в море на корабле. С легким вздохом облегчения от того, что первое напряжение исчезло, молодой человек занял недавно освобожденное Ардитой канапе и медленно потянулся. Его губы изогнулись в понимающей ухмылке, когда он огляделся вокруг и заметил дорогой полосатый навес, полированную латунь и роскошную оснастку палубы. Его взгляд упал на книгу, а затем и на выжатый лимон. – Хм, – сказал он, – оппозиционер Джексон заявлял, что лимонный сок проясняет голову. Ваша голова достаточно ясна? Ардита не снизошла до ответа. – Спрашиваю потому, что в течение ближайших пяти минут вам предстоит принять ясное решение: либо остаться, либо покинуть судно. – Он поднял книгу и с любопытством ее раскрыл: – «Восстание ангелов». Звучит заманчиво. Французская, вот как? – Он с новым интересом уставился на нее: – Вы француженка? – Нет. – Как вас зовут? – Фарнэм. – А имя? – Ардита Фарнэм. – Что ж, Ардита, нет никакого смысла вот так вот здесь стоять и морщить лобик. Вы должны расстаться с этой нервической привычкой, пока еще молоды. Лучше идите сюда и присядьте. Ардита достала из кармана резной нефритовый портсигар, вытянула из него сигарету и закурила, стараясь казаться спокойной, несмотря на то что руки ее слегка дрожали. Затем она грациозно прошла по палубе, уселась на другом канапе и выпустила дым изо рта. – Вам не удастся выгнать меня с яхты, – уверенно произнесла она, – и вы напрасно думаете, что вы здесь надолго задержитесь. Мой дядя в половине седьмого вызовет сюда по радио весь флот. |