Книга Побоище князя Игоря, страница 34 – Виктор Поротников

— Я выше твоего сижу, а потому умерь свою гордыню, брат. Я за своим в Курск людей посылал, твоего мне не надо. Не захочешь добром со мной разойтись, так я возьму Курск силой, а воеводу твоего на воротах повешу! — пригрозил черниговский князь устами своего боярина.

Ярослав Всеволодович ответил двоюродному брату письменно.

«Уж и не знаю, в какую сторонушку бежать от гнева твоего, любезный брат, — было написано в послании. — Уж так-то высоко вознёсся ты надо мной, что мне, наверно, надо бы в ноги тебе пасть и о прощении молить. Да вот незадача. Хоть ты и черниговский князь, и сидишь выше моего, а ноги твои, как и мои, тоже по грешной земле ступают. И думается мне, брате, что лучше бы тебе гоняться за честью воинской и богатством, нежели за какой-то беглой рабыней.

Ведь Иисус сказал: кто с женой не разведён и жаждет тела другой, тот прелюбодействует. Задумайся над этим, брат. И не позорь свою княжескую шапку постыдной страстью!»

Олег, прочитав грамоту Ярослава, разорвал её в клочки, тут же написал ответ и отправил с гонцом в Новгород-Северский.

Ярослав, развернув послание Олега, прочёл там всего одну строку:

«Иисус сказал также: я принёс не мир, но меч!»

Манефа, видя, что Олег собрался в поход на Ярослава, укоряла:

— Из-за чего свару затеваешь? Из-за беглой рабыни! Постыдился бы, князь черниговский!

Но Олег не слушал.

Черниговские полки скорым маршем устремились на Курск.

Ярослав не мешкая послал гонцов в Киев к брату Святославу.

«Поспешай ко мне на подмогу, брат, — писал Ярослав. — Коль братья Олеговы выступят против меня вкупе е ним, мне их не перемочь».

Покуда Ярослав собирал войско, черниговцы уже обступили Курск.

Воевода Судислав, сидевший в Курске, затворил ворота.

Вскоре подошла дружина Ярослава.

Два князя, одетые в кольчуги и шлемы, сошлись душ разговора на виду у своих войск.

Олег в свои тридцать восемь лет был грузен и неповоротлив, отцовская порода с годами всё больше брала в нём верх: огромные руки без особых усилий могли согнуть подкову. От матери-половчанки он унаследовал жёлтые, как солома, волосы. От отца-русича — голубые глаза и мясистый нос. Широкое лицо казалось ещё шире благодаря густым усам и кудрявой бороде, шлем сверкал позолотой.

От этого шлема Ярослав не мог отвести жадных глаз, так приглянулись ему чеканные львы на нём и заворожило сверкание благородного металла, коим было украшено очелье с глазницами и заострённый верх. До злата охоч был князь Ярослав.

Был он всего на год моложе Олега. Но не было в нём грузности и дородности, и ростом Ярослав был повыше, и сложен стройнее. Длинные русые волосы и узенькая бородка при впалых щеках и тонком прямом носе придавали Ярославу облик схимника, чуждого мирских утех. Но в душе не таков был князь Ярослав, падкий на вино и женщин, ставящий богатство выше людских добродетелей.

«Люди умрут, а богатство останется», — любил говаривать он.

— Несправедливо исполнился ты на меня, брат, — первым заговорил Ярослав. — Иль забыл, что на зачинающего сам Бог ропщет...

— Не прикрывайся Богом, брат, — прервал Олег. — Я сразу сказал тебе через боярина своего, что твоего мне не надо, а не хочешь добром вернуть мне Изольду, так я отниму её силой.

— Помилуй, брат, разве я похищал у тебя эту фряженку?! — изобразил изумление Ярослав. — С чего ты взял, что она в Курске?

— Мой человек выследил её там, — холодно ответил Олег. — Не вставай у меня на дороге, брат. Добром прошу, не вставай. Коль войду я в Курск силой...

— Давай договоримся, брат, — постарался смягчить Олега Ярослав. — Пусть твой соглядатай с двумя гриднями войдёт в город и укажет моему воеводе, где скрывается Изольда. Ежели выяснится, что это и впрямь она, я велю Судиславу выдать её тебе.

— Вместе с Вышеславом, — тотчас вставил Олег.

— Будь по-твоему.

На том и порешили.

Олег призвал к себе двух преданных воинов, Данилу и Михея. Поведал, с кем и зачем пойдут они в осаждённый город.

Затем князь переговорил с соглядатаем:

— Всё от тебя зависит, Мерец. Сыщешь Изольду — озолочу. Не сыщешь — придётся Курск штурмом брать, а ты злата своего лишишься.

В глазах соглядатая появилась решимость.

— Без Изольды не ворочусь, княже, — произнёс он твёрдо.

Был разгар жатвы, и смерды из ближних деревень пришли к князьям, прося их не начинать битву на нескошенных нивах.

Ярослав заверил крестьянских старост, что вовсе не горит желанием сражаться с братом своим из-за беглой рабыни. Олег же сказал смердам так:

— У вас есть по крайней мере один день. Вот и косите хлеба.

Мерец и сопровождавшие его гридни въехали в Курск верхом на конях. Мерец был безоружен, оба его спутника были с мечами.

Их встретили воевода Судислав и знатные куряне.

— Князь мой велел мне пособлять вам в поисках беглой рабыни... — начал было Судислав.

Мерец дерзко прервал его:

— Мы и сами с глазами, воевода. А потому не мешайте нам!

— Что ж, ищите! — молвил Судислав. — Город перед вами.

Горожане, идущие по делам и стоявшие у ворот жилищ, с любопытством взирали на троих всадников, c азартом мчащихся куда-то.

Судислав отрядил нескольких конных воинов во главе со своим сыном, чтобы проследить за людьми черниговского князя.

Мерец спешился возле неказистого домиках обветшалой изгородью и начал ломиться в дверь. Олеговы гридни наблюдали за происходящим со стороны.

— Знахарка тут живёт, — сказал кто-то из соседей. — Чем же прогневила она черниговского князя? Мерец, не отвечая на вопросы, ворвался в дом.

В нём оказалась старуха, которая, решив, что к ней лезут тати, встретила непрошеного гостя с топором в руках.

Мерен, как ошпаренный выскочил из домишка и сердито крикнул Олеговым гридням:

— Чего стоите как неживые? Ищите Изольду, тут она где-то!

Гридни вбежали в дом, отняли у хозяйки топор и принялись шарить по всем углам.

Мерец проверил на чердаке и в подвале. Изольды нигде не было.

Зато Мерец увидел в берестяном туеске среди прочих драгоценностей красные бусы.

— Ага! — торжествующе воскликнул Мерец, тряся бусами перед носом оторопевшей хозяйки. — Не ошибся я. Была здесь Изольда! Была. Бог свидетель! Откель у тебя эти бусы? Отвечай подобру-поздорову.

— Это плата мне за труды от женщины одной, — пролепетала знахарка, — бесплодная она... Вот и лечится моими снадобьями. Никакого зла я ей не делала.

— Волосы у той женщины тёмные и вьющиеся, как плющ? — допытывался Мерец.