Книга Перстень Парацельса, страница 36 – Вадим Панов, Артур Василевский

— У меня, — ответила Карина.

— Настоящий?

— Он мне жизнь сломал.

И Бранделиус с трудом сдержал желание её расцеловать.

«Не может быть! Этого попросту не может быть!»

Девушка делала за него всю работу: предложила, убедила, а теперь ещё и цель назначила, на своём примере показывая, сколько на свете несчастных, обездоленных, нуждающихся в защите людей. Бранделиус знал, что у Карины имеется душевная травма, но не думал, что девушка раскроет её так быстро.

— Что он сделал?

Последний шанс уклониться. Последний шанс оставить свой ужас в себе. Последний шанс не делиться своим стыдом…

«Стыдом?! В чём стыд? Это он, а не я! Ему должно быть стыдно… Нет — ему должно быть страшно! Теперь его очередь испытывать кошмар!»

Карина с силой провела руками по лицу, по голове, взлохматила волосы. Воспоминания перевернули её, левый угол рта задёргался, глаза жестоко сузились.

— Ни для кого из вас не секрет, что я — не самая красивая девушка на свете. Как говорят косметологи: «Мне есть куда стремиться…» — Смешков не последовало: присутствующие чувствовали, что девушка на грани, и молчали. — Я не была избалована вниманием ни в школе, ни в институте. Я всё время оставалась в стороне. Меня не замечали, и это было самое неприятное — я была никем. Слишком блеклая, чтобы стать своей. Не думаю, что кто-нибудь из вас понимает, что я переживала. И никто из вас не понимает, что побудило меня пойти с ним…

Она сбилась. Думала, заплачет, но нет — глаза остались сухими.

— Мы всё поняли, — очень мягко произнёс Герман. — Подробности необязательны.

— Вы первые, кому я исповедуюсь, так что — обязательны. — Карина вскинула голову и оглядела всех. Каждого. Оглядела, чтобы увидеть, что они разделяют её боль. — Он был невзрачен: маленький, полненький, никогда не смотрел в глаза собеседнику. Почему я пошла с ним? Он был очарователен. По-настоящему. Он был первым, кто подарил мне цветы. Цветы! Вы не представляете, как это важно — цветы не от отца! Он сводил меня в театр! Он… Он должен был стать моим первым мужчиной! Я хотела этого. Я мечтала отдаться ему, невзрачному, полненькому, казавшемуся мне идеальным. Я всё понимала, но он… — У Карины перекосило рот. — Это, наверное, комплексы маленького и невзрачного. Он не хотел спать, в смысле — просто спать… его заводило насилие, беспомощность жертвы, слёзы. Я наврала родителям, что уезжаю в санаторий, приехала к нему и на неделю попала в самый настоящий ад. То, что он вытворял со мной в своей квартире, я не желаю испытать никому. Целую неделю… Потом он выкинул меня.

И снова — никаких слёз. Иногда Карина представляла себе, как будет исповедоваться, рассказывать о своём кошмаре, и всегда — всегда! — она при этом рыдала в голос. А сейчас, во время настоящей, а не воображаемой исповеди не плакала.

— Почему ты не пошла в полицию? — тихо спросила Даша.

— Он снял всё на видео, на фото. Сказал, что ославит меня на весь мир.

— Это доказательства против него.

— Против меня, — вздохнула девушка. — Он ведь записывал только те эпизоды, в которых не было насилия. А потом… Как начиналось наше свидание? Он приехал за мной к институту, с цветами, на машине… Подруги видели, что я добровольно пошла с ним… Кто бы поверил, что всё происходило без моего согласия?

— И ты, естественно, не говорила подругам, что у тебя это в первый раз.

— Не говорила.

Запуганная, изнасилованная, сгорающая от стыда и страха… Она не знала, к кому обратиться.

Но то была прежняя Карина.

Нынешняя не плакала.

— Когда ты встречалась с ним в прошлый раз? — вдруг спросил Герман.

Вопрос застал врасплох всех. Марат открыл рот, Виктор изумлённо ойкнул, Даша вздрогнула, Сатурн жёстко усмехнулся. И даже Бранделиус не удержался — вытаращился на несчастную девушку.

— Как ты догадался? — тихо спросила Карина.

— Почувствовал, — угрюмо ответил Рыжий. — Когда?

— Неделю назад. — Девушка вздохнула и отвела глаза. — Примерно раз в месяц он звонит и требует приехать.

Это стало последней каплей.

— Подонок!

— Мразь!

— Скотина!

«Спящий, если ты меня слышишь, спасибо!» — с чувством воскликнул Бранделиус.

Беззвучно.

— Ты должна от него освободиться, — твёрдо произнесла Даша. И оглядела присутствующих, удивившись внезапно наступившей тишине.

Они не испугались. Они оказались на перепутье.

С одной стороны — прошлая жизнь и прошлые установки, зазубренные в детстве правила, этические нормы, понятие греха и… и боязнь попасться, разумеется, куда же без неё.

С другой — бурлящая внутри сила. Упоительное ощущение власти. Ну и тот факт, что о помощи просила не абстрактная женщина, а одна из них, такая же избранная.

И неизвестно, сколько бы они стояли на том перекрёстке и в какую сторону направились бы, не выскажись Герман.

— Полагаю, вопрос даже обсуждать нелепо, — негромко произнёс он.

— Что значит «нелепо»?! — взвился Виктор.

— Это значит, что гад должен получить по заслугам.

— Хочешь его убить?

— Мы должны его наказать.

— С каких это пор мы стали… Гм… — Громов чувствовал, что его несёт не туда, но не смог остановиться. — С каких это пор мы стали «мы»?

— С церемонии.

— Я с удовольствием помогу, — первым заявил Сатурн.

— И я, — кивнул Марат.

— Мы должны это сделать, — подытожила Даша. — Должны избавить мир от грязи.

И все посмотрели на Виктора. И Бранделиус, взгляд которого был Громову особенно неприятен. И он понял, что не может промолчать.

— Естественно, я с вами, — проронил он, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Я просто…

— Трудно принимать новое, да? — с улыбочкой спросил Антон.

— Да, — ответил Виктор, глядя на Дашу. — Очень.

* * *

— Ты уверен? — изумлённо переспросил Меркель.

— Я следил за ним с того момента, как он вышел из дома, — спокойно ответил Мустафа. — Проследил до Цыганских дворов, до встречи с уголовниками…

— Они наверняка выбрали для этого уединённый уголок, — прищурился шаман.

— Дальше я отправил «птичку» и видел всё её глазами, — сообщил иллюминат. И тут же, предвосхищая вопрос компаньона, объяснил: — Герман не заметил артефакт, потому что не реагирует на магию.

— Откуда ты знаешь?

— Я запускал «птичку», когда он сидел в машине — никакой реакции. Запускал прямо перед его носом.

— Ну… ладно. Допустим. — Проявленная Джафаровым предусмотрительность произвела на Авдотия впечатление. — Что дальше?