Онлайн книга «Почем килограмм славы (сборник)»
|
* * * Медленно падал крупный снег. Разноцветными окнами светились дома, празднично горели витрины. Трошкин, Хмырь, Косой и Али-Баба шли хмурые. Молчали. Возле автоматной будки Трошкин остановился. – Стойте здесь! – приказал он. Троица отошла к стене дома, куда им показал Трошкин. – И ни шагу в сторону! Убью! Трошкин вошел в автомат и стал звонить. Троица стояла покорно. Али-Баба и две нелепые бабы с тоской глядели перед собой. А перед ними шли беспечные люди, которые ни от кого не бегали, и каждого ждало где-то светящееся окно. «Слаломисты, снег пушистый, – неслось из репродукторов, – воздух чистый, у-а-у!» – Вот тебе и «у-а-у»… – сказал Косой. * * * – Раз-два! Три прихлопа! Раз-два, три притопа! – командовал Трошкин. На вытоптанной площадке перед окруженной старыми соснами дачей профессора Мальцева он проводил утреннюю гимнастику. Перед ним стояли голые по пояс Хмырь, Косой и Али-Баба. Они тянули вверх руки, кряхтя нагибались, пытаясь дотянуться пальцами до земли. Вид у них был хмурый. – …А теперь переходим к водным процедурам, – распорядился Трошкин и, набрав в пригоршню снега, потер им себя по голому животу. – А у меня насморк! – заныл Косой. – Пасть разорву!.. – Только это и знаешь… – Косой нехотя подчинился. * * * – Алло, алло, квартира Трошкиных? Свердловск вызывает! – кричал Трошкин женским голосом в телефонную трубку, но не из Свердловска, а со второго этажа профессорской дачи, из кабинета Мальцева. Трошкин подул, посвистел и погудел в трубку, потом радостно закричал уже своим, трошкинским голосом: – Мама! Здравствуй, это я! С наступающим! Позвони ко мне на работу, скажи, что конференция затягивается, пусть Елена Николаевна возьмет маски у Саруханяна: зайчиков, лисичек и кошечек. Волков и свиней не брать категорически! Запомнила? * * * Внизу в гостиной Хмырь в шелковом бордовом халате с мальцевской сигарой в зубах покачивался в шезлонге. На ковре, скрестив ноги по-турецки, сидел Али-Баба, чистил картошку. Из-под его пальцев вился серпантин из картофельной шелухи и падал в хрустальную вазу. А Косой, разложив на столе пиджак от трошкинского костюма, колдовал над ним, вооружившись ножницами. – «Ялта, где растет голубой цыган…» – пел Али-Баба. – Во дурак! – с восхищением сказал Косой. – Виноград! – «Ялта, ляляляляляляля, паровоз…» – Али-Баба не обратил внимания на критику. Своя песня ему нравилась больше. – Какой шакал этот доцентовский кунак! – заметил он. – Какой большой дом украл… – А сколько может стоить такая дача? – задумчиво спросил Хмырь, меланхолично пуская голубые кольца душистого дыма. – Тыщи полторы, не меньше, – сказал наивный Косой. – А то и все две… – Считай, в десять раз больше, – поправил Хмырь, оглядывая гостиную. – Возьмем шлем, приобрету себе такую хату, сосны срежу и огурцы посажу… – А к тебе приедет черный машина с решеткой, – продолжил Али-Баба, – скажут: «Тук-тук-тук, здрасьте, Гаврила Петрович!» Косой вздохнул, взял со стола ножницы и с недовольным лицом разрезал трошкинский пиджак. В гостиную со второго этажа спустился Трошкин, подошел к Хмырю, выдернул у него изо рта сигару, выкинул в открытую форточку. – Я же предупреждал: ничего не трогать! – с раздражением сказал Трошкин. – А он еще губной помадой на зеркале голую бабу нарисовал, – тут же наябедничал Косой. – Ты что это делаешь? – с ужасом проговорил Трошкин, глядя на свой разрезанный пиджак. – Разрезы, – поделился Косой. – Сан Саныч, давай червонец, пожалуйста, – попросил Али-Баба, – газовую керосинку буду покупать, а то тут плитка не горит совсем! – У-у-у! – застонал Трошкин. Запасы его терпения подходили к концу. – Слушай мою команду! – заорал он плачущим голосом. – Я поехал в город. Без меня ничего не трогать – раз! Огонь не разводить – два! Пищу есть сырую! Из дачи не выходить! Кто ослушается – убью! Вот падла буду, – поклялся Трошкин, – век воли не видать. Вот честное слово! * * * С электрички на заснеженную платформу сошли двое: профессор Мальцев в летнем пальто и его жена Людмила в дорогой шубе. – Вот видишь, уже почти час, а в два у меня совещание. Поехали обратно! – раздраженно сказал Мальцев. – Ну и езжай обратно. Я тебя не звала. – Людмила пошла по платформе. – Люся! – Профессор догнал жену, взял за локоть. – У людей серьезная умственная работа, а мы потревожим их, отвлечем. Это неприлично. – А по-моему, неприлично забросить своих коллег за город и не оказывать им никакого внимания. Когда ты был в Томске, с тобой носились как с писаной торбой. Людмила высвободила руку и пошла. Профессор – за ней. Людмила поднялась на крыльцо, позвонила в дверь. Никто не отозвался. – Вот видишь, нету никого, – обрадовался Мальцев. Людмила позвонила настойчивее. – Открыто! – донеслось из-за двери. Людмила толкнула дверь и в сумерках прихожей увидела двоих с поднятыми руками. Наступила пауза. Обе пары с недоумением разглядывали друг друга. – Это они? – тихо удивилась Людмила. – Вроде, – неуверенно отозвался Мальцев. – Разве вы не знакомы? – Как это не знакомы? Это товарищ Хмырь, это товарищ Косой. Здравствуйте, дорогие! – закричал Мальцев и кинулся обнимать обалдевших жуликов. * * * Али-Баба стирал в ванной комнате, с остервенением терзая в руках простыни. – Это Али-Баба! Наш младший научный сотрудник, – сообщил Мальцев Людмиле, заглянув в ванную. – Ну какие молодцы! – растроганно проговорила Людмила. – А вот моего Николая Георгиевича ни за что стирать не заставишь. – Доцент бы заставил, – мрачно сказал Али-Баба. Общество прошло в гостиную. Сели. – Ну вот что! – сказала Людмила. – Я знаю, что вы очень заняты. Но сегодня Новый год, и мы вас всех приглашаем к себе в нашу городскую квартиру. Народу будет немного. Только свои из академии. Договорились? – Людмила ласково глядела на Косого и Хмыря. – Они не могут, – сказал Мальцев. – Коля! – Людмила выразительно посмотрела на мужа. – Договорились, – согласился Косой. – Адрес давай… – А мы еще не решили, – поспешно сказал Мальцев, – может, мы еще к Мельниковым пойдем. – Как это к Мельниковым? – возмутилась Людмила. – Тогда зачем я два дня не отхожу от плиты? |