Онлайн книга «Лав - из»
|
– Добрый день, – неуверенно говорит Антонина Васильевна, – вы, наверное, его напарницы? – Что? – Я… к Виктору. Его здесь нет? – К кому? Симпатичная блондинка, по-видимому старшая из девочек, выступает вперед. – Здесь нет никакого Виктора. Вы ошиблись. – Но он был здесь еще три дня назад, в пятницу. – Мы не знаем, кто здесь был в пятницу. Сегодня у нас первый день аренды. Антонина Васильевна пока ничего не понимает, но чувствует, как у нее начинают дрожать колени. – Что значит «первый день»? «Первый день… последний день…» – Послушайте, как вас там, мы не обязаны перед вами отчитываться! Здесь нет никакого Виктора. Досвиданья. Антонина Васильевна вскипает: – Девонька! Тебя кто-нибудь когда-нибудь учил элементарной культуре поведения?! Насколько мне известно, к старшим нужно обращаться с уважением. – Приперлись сюда и меня грузите?! Что вам нужно?! Лицо Антонины Васильевны становится белее мела, а голос – убийственно спокойным: – Я из квартиры этажом выше. Мне мешает ваша музыка. Прошу впредь ее не включать. Все три девушки принимают боевую стойку. Теперь они похожи на молодых петухов. – Я прошу вас, девочки, не нужно скандалить, – говорит Антонина Васильевна, уже без сил направляясь к выходу. – У меня нет времени спорить и что-либо вам доказывать. Еще раз услышу музыку – вызову милицию. 5 – Антонина Васильевна! Что вы делаете?! Вы переезжаете? – Дворничиха Люся как раз подметает асфальтовую дорожку перед подъездом. – Нет. Я выбрасываю книжки. Антонина Васильевна носит перевязанные бечевкой стопки книг из лифта в подъезд, а затем – к мусорным контейнерам. – Зачем вы это? – Знаете, Люся, они мне уже не нужны. Дворничиха Люся бросает свою метлу и помогает Антонине Васильевне. – Это так странно, Антонина Васильевна. Вы же учительница, да? – Была когда-то. – И чтоб книжки выбрасывать?.. – Я их все прочитала и перечитала много раз. Больше ничего нового эти книжки мне сказать не могут. – Их можно продать, – размышляет дворничиха Люся. – Заработаете немного денег. Чего так просто выбрасывать? – Хотите – продавайте. Я этим заниматься не буду. – Да тут уймища книг, – говорит сама себе дворничиха Люся. – Целое состояние… Антонина Васильевна относит последнюю связку к контейнеру и собирается возвращаться домой. Последний раз смотрит на кучу книг. Да, я буду жалеть, думает, но не сегодня. – Люся, хочу кое о чем вас попросить. – Конечно-конечно, Антонина Васильевна, – Люся роется в книжках то ли для того, чтобы оценить товар, то ли затем, чтоб найти хоть одно знакомое название. – Помогите мне похоронить Жучку. – Что? – Мою собачку. Она умерла. – О, мне очень жаль, Антонина Васильевна. Вы, наверное, очень ее любили. – Она была очень стара. – Да, старость не радость, – говорит почему-то Люся. – Как вы хотите похоронить собачку? Можно положить ее в пакет и просто выбросить в мусорный бак. А можно закопать где-нибудь в парке за домом. – Лучше, наверное, закопать. – Ну, тогда я вечерком к вам зайду. Лучше закапывать вечерком. Чтоб люди потом не болтали. Похороним честь честью. Церемониально. – Спасибо, Люся. Антонина Васильевна заходит в подъезд, и ей кажется, что собственное ее тело стало вдвое легче. 6 В переходе на станции «Театральная» дискотека в самом разгаре. Антонина Васильевна стоит рядом с разряженными тетками. – Вот это я понимаю, Антонина, – говорит Надя, – оделась как полагается. Сегодня ты королева. Прикупила себе новые сапоги? – Прикупила. – Ха-рошие. Сколько отдала? – Пятьдесят гривен. – А и не скажешь, что так дешево. Ле-гантные. Надя кого-то ищет взглядом в толпе. Константина Константиновича сегодня нет. – Что нового, Надежда? – спрашивает Антонина Васильевна. – Да знаешь, Антонина, нечего даже рассказать. Все живы-здоровы. Пока что. Два престарелых дедка вдохновенно играют на потрепанных баянах ностальгические мелодии своей молодости. Медленный вальс, думает Антонина Васильевна и нервно приглаживает воротник своего бордового демисезонного пальто «джерси». – Разрешите пригласить вас на вальс, – вдруг слышит она совсем рядом знакомый голос. Резко поворачивается. Видит Виктора. – Виктор? Что вы здесь делаете? – Пришел с вами потанцевать, Антонина Васильевна. Разговоры вокруг стихли. Изумленная публика наблюдает за ними. Кто-то шепчет: – Кто это, Вера? Надежда, ты знаешь, кто это? – Не имею понятия. Виктор выводит Антонину Васильевну на середину импровизированной танцевальной площадки. – Вы готовы, Антонина Васильевна? – Готова. – Медленный вальс. Как раз то, что вы больше всего любите. Начинают танцевать, а несколько десятков пар глаз неотрывно смотрят на них. – Ты глянь, как она танцует, – шепчет Надя соседке, – никогда бы даже не подумала, что она так умеет. – Но кто это, Надежда? С кем она танцует? – Понятия не имею, – и Надя в отчаянии закусывает нижнюю губу. – Хорошо выглядите, Антонина Васильевна. – Вы тоже, Виктор. – Я исчез, не попрощавшись. Вы, наверное, обиделись на меня. – Не оправдывайтесь. Вы мне ничего не должны. И прощаться не были обязаны. – Я встал в пару с новой партнершей. Теперь тренируюсь в другом месте. На Липках. Там большой зал. Если хотите, можете приходить туда. – Ну что вы, Виктор, нет. – Жаль. – Ну и как ваша новая партнерша? Пользуется дезодорантом? – Да, вообще она ничего, нормальная, но ужасно глупая. Настоящая блондинка, знаете ли. – Чтоб танцевать, много ума не надо. – Вы, помню, когда-то говорили иначе. Говорили, что танец – это язык не тела, а язык души. – Ну, Виктор, я преувеличивала. Неизвестно, есть ли эта душа вообще. |