
Онлайн книга «Да будем мы прощены»
![]() – А почему бы тебе не пойти к чертям? – отрезает она, выключает монитор, поворачивается ко мне спиной и притворяется спящей. В офис я хожу три дня в неделю. У меня теперь собственная карта-пропуск в здание, в офис и в мужской туалет. Мне выделили кабинет с узким окном – Чинь Лан сидит в ячейке снаружи. Я часто прошу ее зайти и прочесть вслух какой-нибудь рассказ Никсона, а для нее это практика в английском языке. Интересно слышать слова Никсона с хорошим китайским акцентом. Девять из этих рассказов почти закончены. Я пересматриваю их, аккуратно выделяю нить повествования, слегка убираю лишние отступления. Для человека, очень не любившего болтать, Никсон в своем творчестве почти велеречив. – Как лучше всего связаться с миссис Эйзенхауэр? – спрашиваю я у Ванды. – Тут есть рассказ, мне хотелось бы, чтобы она подумала насчет послать его в журналы. – Я ей передам, – говорит Ванда. – Какие журналы? – «Нью-Йоркер», «Атлантик», «Харперз», «Вэнити фэр». Да черт побери, можно и в «Пэриз ревю». – А если «Мак-Суини» или «Ван стори»? – спрашивает Ванда. – Они способны рискнуть. – Отлично, давайте разошлем повсюду, – говорю я, не подавая виду, что понятия не имею, о чем она говорит. – У меня дополнительная специальность – сочинение художественных произведений, – говорит Ванда с большим оживлением. – Миссис Э. на линии, – сообщает она через час, позвонив для этого мне в офис на молчавший до того телефон. – Нажмите мигающую кнопку, чтобы ответить. – Большое спасибо! Через минуту светского разговора я делаю свое предложение: – В конечном счете куда легче будет продвинуть сборник, если сначала будут опубликованы некоторые рассказы из него. Тут есть один, который уже готов к выходу, но думаю, под каким именем? – То есть как это – под каким именем? Тон агрессивный, будто она думает, что я хочу поставить свое. – Ричард Никсон? Р.М. Никсон? Р. Никсон? Зависит от того, насколько вы хотите «засветиться», насколько очевидным должно быть указание. – Интересный момент, – говорит она. – Давайте я обсужу это с родственниками и вам дам знать. Рассказ этот можете мне прислать? – Разумеется. Вам чистовой вариант или все черновые версии? – И то и другое, если вы не возражаете. – Я прочла рассказ, – говорит мне в понедельник миссис Эйзенхауэр взвешенным тоном. – В исходной версии тысяча сто семьдесят слов, а в вашей – меньше восьмисот. – Да, – отвечаю я. – Постарался изо всех сил, сделал короче краткого, – то, что называется «телеграфный стиль». – Вы много вырезали. – Смотреть надо не на число слов, а на воздействие. В этом конкретном рассказе словарь ограничен, и я не знаю, сколько выдержит читатель, пока дойдет до ударной фразы. – «Ублюдок», – говорит она. – Да, именно до этой. Она отвечает не сразу. – Мой отец был не очень подвержен спонтанному юмору, но когда давал себе волю, тут было на что посмотреть. Он наяривал на пианино песенки, и мать с ума сходила. Мы от смеха лопались. У меня хранятся его письма, которые он писал мне в детстве, – очень официальные, но полные добрых советов. Он всегда хотел, чтобы было хорошо, но всегда чувствовал свое одиночество. Какова бы ни была его цель, путь он к ней должен был найти свой. Такая жизнь берет свою дань, и больше с матери брала, чем с него, – вспоминает она. И вдруг обрывает себя: – Хорошо. Рассылайте. Подпишем «Ричард М. Никсон». – Спасибо, – говорю я и вешаю трубку. Пишу черновик сопроводительного письма: Дорогой мистер Трайсман! К сему прилагается художественное произведение огромного исторического значения. В последнее время я имел удовольствие и обязанность разбирать и готовить к публикации прозаические материалы Р.М. Никсона, который в представлениях не нуждается. Хотя давно известно, что Никсон составлял тщательные заметки по любому вопросу, некоторый набор материалов был исследован лишь в последние несколько месяцев. Этот рассказ Вы читаете первым, поскольку я решил, что наилучшее место для его появления – это страницы «Нью-Йоркера». Жду Вашего ответа, затаив дыхание. Заранее благодарен. Гарольд Сильвер. Снова звонит телефон. – Я не готова сейчас выходить на публику, – говорит она мне. – Прошу вас продолжать работу, и поговорим, когда весь сборник будет готов. – Разумеется, – говорю я. Шарик сдулся. Рикардо приезжает на неделю. Я вожу его в школу, домой его привозят на автобусе. Дома правила: в будни телевизор не включается, никаких видеоигр и без сахара. – И что мне в этом хорошего? – спрашивает он. – Что я о тебе забочусь. Вечером мы играем, делаем уроки и гуляем с собакой. Я проверяю у него грамматику, математику, слежу, чтобы он мылся и принимал свои лекарства. Я готовлю ему завтрак и даю с собой перекус на дорогу домой на автобусе. К концу недели я готов ручаться, что дела у него лучше, но не знаю, то ли это правда так, то ли я к нему привык. Я звоню в департамент социальных услуг – удостовериться, что нас рассматривают для одобрения в качестве приемной семьи. – Ваши документы рассматриваются, и больше мы пока ничего сказать не можем, – сообщает мне женщина по телефону. – У вас есть рекомендации, справки, письмо из банка и заключение психиатра? – Я ждал, пока вы скажете, что это нужно. – Никогда не ждите нас, действуйте. А мы догоним. – Хорошо, тогда есть какой-нибудь психиатр, которого вы рекомендуете? Который «в системе»? – Понятия не имею. Я тут новенькая – обычно работаю в отделе механических транспортных средств. Не кладите трубку, я спрошу. Жду, кажется, целую вечность. – Никого не могла найти, поэтому покопалась по файлам одобренных семей. Вот несколько фамилий, к кому они обращались. Я записываю, гуглю по фамилиям и звоню тому, у кого офис поближе. Звонит кузен Джейсон – он получил от Джорджа письмо по электронной почте. – Странно как-то, нет? Он же в тюрьме? Я не признаюсь, что подарил Джорджу на день рождения айпад. – Он меня зафрендил на Фейсбуке и послал сообщение: «Я всегда знал, что ты гей, так что прости, если смутил тебя на семейном обеде». Я подумал, что он участвует в какой-нибудь программе «двенадцать шагов» и заглаживает прошлые грехи. Не стал бы принимать это всерьез, но он говорил очень конкретно. Вчера он мне написал, что все мои друзья на Фейсбуке такие мужественные красавцы, и он готов ручаться, что в «этом» у меня недостатка нет. Я не знал, что сказать, потому и не ответил. Сегодня пришло еще одно – он спрашивает, есть ли у меня кто-нибудь в «Святой земле» и чтобы с банковским счетом. |