Онлайн книга «Да будем мы прощены»
|
Сижу в сиянии компьютерного экрана, сгорбившись, как старик. Собака и кошка приходят меня проведать. – Пригородная мамочка ищет компанию на ленч. БСС. Я сперва читаю «БОСС» и не понимаю, то ли она ищет «босса», то ли хочет им быть. Перечитываю, гуглю «БСС» и узнаю, что это может быть все, что угодно – от Бостонского союза синефилов и до «Без скрытых смыслов». Последнее, наверное, и имелось в виду. Где-то между половиной третьего и тремя утра я засыпаю за компьютером в середине чата, и женщина, с которой я разговаривал, спрашивает: «Ты за рулем эсэмэски набираешь?» «Нет, – печатаю я, – не за рулем уснул, а за столом». Женщина, с которой я болтаю, – жена полицейского (или называет себя так), с нетерпением ждет мужа домой, – и говорит, что отвлекается от тревожных мыслей о работе супруга, занимаясь в сети виртуальным сексом. На следующую ночь я снова там же, мне чего-то хочется, и я думаю, что приятно было бы есть китайский суп в компании. Я заполняю собственный профиль. На компьютере у Джорджа есть его официальная рабочая фотография, снятая несколько лет назад, когда волосы у него были гуще, а сам он тоньше. Загружаю ее как свою. «Один дома. Уэстчестер. Мужчина ищет подругу для игр, усталая душа просит пищи. Галантный кавалер предлагает удовольствие. БСС». Не успел я это повесить, как приходит мейл от какой-то женщины: «Я тебя знаю». «Сомневаюсь», – отвечаю я. «Нет, правда». «Потрепаться я рад, но, уверяю, меня никто не знает». «Меняемся фотографиями?» – предлагает она. «О’кей», – пишу я. Это похоже на карточную игру «Рыба». На компьютере нахожу фотографию Джорджа в отпуске, с удилищем в руке. Загружаю. Она присылает фото своего выбритого паха. «Похоже, мы в разные игры играем», – пишу я в ответ. «Джордж!» – пишет она, приводя меня в ужас. «?» – отвечаю я. «Я же на тебя работала. И про эту историю слышала». «Не понимаю, о чем ты», – пишу я, отлично зная, о чем именно она говорит. «Я – «папочкина дочка». Мы играем, будто мамы нет дома. Ты проверяешь у меня домашнее задание, я его тебе привожу в офис на восемнадцатый этаж, тридцатая комната, «Рокфеллер-плаза». Я делаю все, что ты мне говоришь – всегда папочку слушаюсь. Ты мне говоришь, чтобы я у тебя пососала, на вкус, говоришь, как тесто для пончиков. И ты прав. А потом я наклоняюсь над твоим столом, грудями сметаю с него авторучки, а ты меня имеешь сзади. Дверь офиса открыта – тебе нравится, что кто-нибудь может войти в любую минуту». «Еще рассказывай», – печатаю я. «Да ладно, Джордж, все путем. Я уже больше в этой сети не работаю. Ушла и нашла место получше. Моя начальница – лесбиянка». «Я не Джордж», – пишу я. «Фотография твоя». «Я его брат». «У тебя нет брата, ты единственный ребенок в семье, – пишет она. – Ты всем и каждому так говорил. Единственный сын, свет очей матушки». «Это неправда». «Без разницы, – пишет она. – Пока, Джордж, удачи тебе». В домашнем офисе Джорджа я нахожу небольшой цифровой фотоаппарат, щелкаю себя несколько раз, гружу в сеть и вижу, насколько я плохо выгляжу, – а ведь даже понятия не имел. Ухожу в ванную наверху, кустарно привожу себя в относительный порядок, причесываюсь, бреюсь, подравниваю виски, гелем Джейн для волос укрощаю растительность на груди, которая в последнее время приобрела серо-стальной цвет. Надеваю одну из глаженых рубашек Джорджа и снова фотографируюсь, постепенно раздеваясь – рубашка расстегнута, рубашка снята, на штанах расстегнута пуговица, молния, сняты, остались только трусы. Загружаю фотографии, создаю профиль. «Вы слышали об Одиноком профессоре?» Утром я думаю: происходило ли все это на самом деле или это был какой-то кривой эротический кошмар? Принимаю душ, делаю себе завтрак, вывожу собаку. К кабинету Джорджа не подхожу до половины десятого. Мне пришла почта. «Чтобы не было неясностей: я в переходном периоде. – Решаю, что это женщина, потерявшая работу или ведущая дело о разводе, но не угадываю. – Тридцать пять лет я прожила на свете как мужчина, но последние три года я женщина. Считаю себя обычной девушкой и ищу встреч с обычным парнем. Если вас это не интересует – вежливого «нет, спасибо» будет достаточно». «Футбольная мамочка, время между играми. Встретимся в моем минивэне, я вся твоя». «Я несчастна. О деталях говорить не буду. На прошлой неделе я увеличила дозы лекарств, и это дало мне силы писать эти строки. Теперь я хочу постели. Рада буду принять у себя или встретиться ради БСП. Пообедаем!» Я пишу в ответ: «Что такое БСП?» «Бекон с помидорами, что же еще?» «Извини, достают меня эти сетевые сокращения». «Чего хочешь на обед?» «Со мной просто, – ввожу я. – Тарелки супа хватит». Она присылает указания, как проехать. «Только без странностей, о’кей?» «О’кей», – пишу я. Не могу поверить, что вот сейчас это делаю. Женщина живет в семи милях от дома Джорджа. Я доезжаю, паркуюсь, нервничая, на дорожке позади ее машины, звоню в звонок. Открывает совершенно нормальная женщина. – Вы – это вы? – спрашиваю я. – Заходи, – предлагает она. Мы сидим у нее на кухне. Она мне наливает вина. Болтаем, она достает еду из холодильника. Я ловлю себя на том, что смотрю на большую грифельную доску с разноцветной то ли схемой, то ли расписанием. Там имена – Брэд, Тэд, Лэд, Эд и Я сверху вниз, а в верхней строке – Понедельник, Вторник… Против каждого имени свое расписание: футбол, занятия, поездка в школу, йога, ужин в складчину – и все соответствующими цветами. Эд красным, местоимение «Я» – желтым. – У тебя свой малый бизнес? – Нет, только семья. – Черил – настоящее имя? – Да. – Не то чтобы сетевой ник? – У меня имя только одно. Иначе бы я стала их путать. А Гарольд – твое настоящее имя или выбрал псевдонимчик покрасивее? – Меня назвали в честь деда по отцу, – объясняю я. – Он из России притопал. – Пойдем в столовую? – предлагает Черил и ведет меня туда. Там накрыт стол. Она приносит блюдо за блюдом – канапе, говяжье жаркое, тартинки с лососем. – Это я не для тебя делала, – поясняет она. – Моя подруга – кейтерер, и я ей вчера помогала на одном мероприятии. Это остатки. – Невероятно вкусно, – говорю я, набивая рот. – Давно уже ничего не ел, кроме китайской еды. |