Онлайн книга «Добро пожаловать в Некрополь»
Спустя секунду всплеск повторился. Только уже левее. Зато длился он гораздо дольше. Третилов повернул голову на звук и увидел рослого парня лет двадцати пяти. Тот вышел на берег и принялся надевать форму красноармейца, которая ранее находилась то ли в непромокаемом пакете, то ли в каком-то тайнике на советском берегу. Афанасий навёл на незнакомца ствол и уже собирался крикнуть: «Стоять на месте!», когда из воды появился следующий атлет. За ним — третий. Спустя мгновение к ним присоединились ещё двое. Итого — пятеро, а у его винтовки всего пять патронов! Да и как стрелять? Вдруг это свои, русские? Разведчики, диверсанты, мало ли кто? Не снимая пальца со спускового крючка, Третилов начал пятиться в сторону видневшейся на горизонте казармы. Как вдруг… Что-то острое ударило в бок, и дикая боль в мгновение пронзила тело. — А-а! — отчаянным усилием воли сумев оторвать крепкую руку, пытавшуюся затиснуть ему рот, закричал пограничник и нажал на спуск. 5. Застава старшего лейтенанта Старовойтова, хутор Волчий Перевоз Любомльского района Волынской области УССР, 21 июня 1941 года Красноармеец Капустин шибко уважал своего старшего товарища Афанасия Третилова. В тот день Степан был в наряде и шёл против течения реки Буг на несколько шагов впереди двух пограничников. Когда он услышал крик, ринулся вперед и сразу заметил какого-то бойца, бросившегося прочь от истекавшего кровью сержанта. Молодого солдата словно переклинило. Он не стал, как учили, подавать команду голосом: мол, стой, стрелять буду, просто навёл свою трёхлинейку на мелькавшую впереди широкую спину и, не медля, выстрелил. Убийца его друга упал лицом вниз. Степан дождался товарищей по наряду и, определив их в боевое охранение, перевернул «труп» врага на спину. И вдруг тот шевельнулся, закашлялся и сплюнул кровью. Оказывается, жив, курилка! Капустин в мгновение вспомнил все наставления командиров и в первую очередь принялся внимательно изучать воротник незнакомца: если это диверсант, в чём он уже не сомневался, там должна быть капсула с ядом! Вскоре его рука и вправду что-то нащупала. Солдат выхватил из рук шпиона окровавленный нож, надпорол им воротник и, вырвав с «мясом» клок материи, положил себе в карман. На звуки выстрелов сбежалась чуть ли не вся застава. Младший политрук Андрей Андреевич Бабенко приказал радисту сообщить в штаб отряда о ЧП и запросить помощь, а сам устремился вдогонку за диверсантами — с группой пограничников поспешил за собаками, сразу взявшими след. Уже спустя минуту радист Коля Терёхин доложил ему содержание ответной радиограммы: «Навстречу вам выслана тревожная группа во главе с капитаном Ковалёвым». Погоня продолжалась недолго. Бывалый разведчик Филипп Андреевич Ковалёв первым заметил врагов и дал залп сигнальными ракетами, указывая, таким образом, Бабенко точные координаты противника. А бойкий политрук и так находился уже в сотне метров от того места. Последний бросок — и враг окружён! — Оружие на землю! Руки вверх! Пятеро диверсантов сбились в кучу, не зная, что предпринять. Прекрасно обученные, физически сильные, до зубов вооружённые, они могли пройти пол-Европы и практически не встретить сопротивления, а здесь какие-то русские неучи, можно сказать недочеловеки, загнали их в глухой угол и вот-вот обезвредят! Ещё до начала похода на восток, старт которого запланировал на завтра их великий вождь! Нет, лучше смерть, чем позор! — Огонь! — скомандовал командир группы, и первый залёг в неглубокую ложбинку, где сразу прильнул к прицелу ручного пулемёта. Завязался неравный бой. Кольцо вокруг немцев, трое из которых уже пали замертво, всё сжималось и сжималось. А ряды пограничников казались такими же монолитными и стройными. Хотя и среди них, конечно, были потери. Погиб сержант Макеенко, тяжело ранен рядовой Сушенцов… — Приказываю сдаться! — улучив момент, ещё раз предложил капитан Ковалёв. Немец ответил одиночным выстрелом. И промахнулся. А вот очередь из «Дегтярёва», почти сразу раздавшаяся в ответ, оказалась более точной и прошила ему снизу доверху весь левый бок. — Добей меня, добей! — заорал лейтенант Пухарт, корчась от дикой боли. Но последний из его подчинённых почему-то передумал умирать. — Не стреляйте… Сдаюсь! — его вопль был полон отчаянии и безнадёги. Лейтенант ещё попытался дотянуться до пистолета, чтобы последним выстрелом уложить предателя, но силы быстро покидали его. Он только успел впиться зубами в ампулу. И сразу затих, окружённый ненавистными красными воинами. 6. Любомль, районный центр Волынской области УССР, штаб 98-го погранотряда, 21 июня 1941 года — Фамилия! — грозно пробасил Сурженко, соизволивший лично провести допрос оставшегося в живых нарушителя границы. — Фишер… — Значит, рыбак? — Выходит так… — Имя? — Курт. — Воинское звание! Я тебя за язык тянуть не буду! — Рядовой… — Не врёшь? — Никак нет. Рядовой полка особого назначения «Бранденбург». — Цель заброски… Ну же! — Не допустить уничтожения мостов и переправ, по которым уже завтра пойдут войска победоносной германской армии. Минировать пути отхода, передавать координаты наиболее стойких очагов сопротивления… — Ты чё такое несёшь, гнида? — не выдержал Ковалёв, присутствовавший при допросе. — Объясняю для малограмотных: завтра начнётся война! — чётко чеканя каждое слово, с презрением повторил диверсант. — Ох, ни фига себе заявочка… Георгий Георгиевич, следует немедленно доложить руководству! — Да сколько можно, Филипп Андреевич? Разве ты не знаешь, что они ответят? — В том-то и дело, что знаю. «Не сейте панику, товарищи командиры…» — Вот видишь. Позвони лучше Потапову [4] , он человек мудрый, рассудительный. Пускай приведёт войска в повышенную боевую готовность. На всякий, так сказать, случай. — Слушаюсь, товарищ подполковник. — А ты, Курт, говори дальше, не стесняйся. Да, кстати… Где учил русский? |