Онлайн книга «Двор чудес»
|
Король беспокойно огляделся. Он был готов к сопротивлению, к укорам (он ведь попал в этот дом как один из воров, с которыми в этот час сражался великий прево), так что слова Беатриче заставили заподозрить ловушку. Франциск I обладал храбростью, доходящей до необычайной степени. «Может быть, меня сейчас зарежут, — подумал он. — Что ж! Лучше умереть, чем попасть в дураки». И он проворно взбежал на ступеньки, остававшиеся между ним и Беатриче. — Буду ли я иметь удовольствие говорить с господином де Рагастеном? — спросил он с поклоном. — Господин шевалье будет очень огорчен, что его не оказалось здесь, когда Ваше Величество нынче вторично его удостоили честью… С этими словами Беатриче посторонилась и пропустила короля. Заметив его нерешительность, она все поняла и сказала: — Ничего не бойтесь, государь, я в этом доме одна. Король немного покраснел и вошел вместе со своими спутниками в прекрасную и просторную, но не вполне меблированную залу. — Как, мадам! — воскликнул он. — Вы говорите, что здесь никого больше нет? — Совершенно никого, государь. — Но видели, как сюда вошло несколько человек… — И еще с четверть часа тому назад они были здесь, государь. Теперь же, как мне ни жаль, я одна, как могу, стараюсь оказать королю надлежащие ему почести. — Где же господин де Рагастен? — Государь, — ответила Беатриче так спокойно, что король поневоле ею залюбовался и проникся к ней уважением, — я могла бы ответить на это, что вы — первый рыцарь Франции — сейчас допрашиваете женщину, которая приехала в эту страну, прославленную непритворным гостеприимством… — Простите меня, сударыня, — смущенно сказал король. — Но речь идет об очень важных делах, уверяю вас. И, несмотря на мое огорчение, я задаю вам вопросы, как глава правосудия этой страны, а вас настоятельно прошу отвечать. Где господин де Рагастен? — Поскольку вы говорите как власть имеющий, государь, я вынуждена отвечать. Господин де Рагастен пошел отвести в надежное место девушку, которая нам обоим очень дорога. Франциск I взорвался: — Куда же он лезет! Какой-то мелкий авантюрист, ни итальянец, ни француз, и смеет еще нас учить! Беатриче побледнела. — Государь, — произнесла она необычайно решительно, — шевалье де Рагастен никогда никому не позволял оскорблять себя безнаказанно. Мой же первейший долг — следить, чтобы его не могли оскорблять в его отсутствие. Но так как я женщина и не имею средств препятствовать четырем мужчинам быть наглецами — я удалюсь, чтобы не слышать дальнейшего. — Не уходите, сударыня! — воскликнул король. — Вы сейчас произнесли очень дерзкие слова, но, как вы сами сказали, вы — женщина, и я не прибегну к мерам наказания, на которые имею право, — не дай того Бог. Не уходите, я буду выбирать слова и надеюсь на то же и от вас. — Ваше Величество можете быть в этом уверены, — ответила на это Беатриче. Король немного помолчал. — Сударыня, — сказал он, — сейчас в усадьбе Тюильри я сказал вам ясно, что Жилет — моя дочь. Вы мне верите? — Охотно верю, Ваше Величество, тем более что Жилет сама рассказала нам всю свою историю. — Итак, шевалье де Рагастен знает, что она моя дочь, что я ищу ее — и увозит ее, похищает, прячет! Не ссылаясь уже на другие свои права, скажу вам, сударыня: я не так поступил с шевалье, когда он приходил ко мне с просьбой помочь найти его сына… вашего сына, сударыня! — Государь, шевалье говорил мне о благосклонном приеме, который вы благоволили ему оказать, и я всячески уверяю Ваше Величество в его и моей признательности. — Не сомневаюсь, сударыня, но странным образом поступает шевалье в доказательство этой признательности! — Господин де Рагастен только сейчас спрашивал Жилет, хочет ли она, чтобы ее отправили в Лувр. Если бы она сказала «да», государь, шевалье был бы готов доставить вам ваше дитя. — А она что сказала? — поспешно спросил король? — Что лучше ей умереть… Франциск I повесил голову. — Неужели она меня так ненавидит! — прошептал он. Но тут же гнев опять овладел им. — Пусть так, — сказал он. — Господин де Рагастен куда-то отвел мою дочь. Но я желаю знать, куда он ее отвел. — Не знаю, государь. — Нет, знаете, сударыня! Вернее, вот что: поведение ваше, ваш голос, смущенный ваш взгляд — все мне говорит, что вы со мною лукавите. Итак, я желаю, чтобы вы мне сказали все в точности, или… — Что «или», государь? — Или я накажу вас одну. Стало быть, вы утверждаете, что шевалье здесь нет? — Да, государь. — И Жилету он увел? — Да, государь! — Превосходно. Он лишил меня дочери — я его лишаю жены. Извольте собраться и следовать за нами, сударыня. — Как, государь, вы смеете… — Я все смею! — злобно сказал король. Я вас арестую, сударыня. Когда шевалье де Рагастен вернет мне дочь, я верну вам свободу — в этом клянусь, но клянусь и в том, что шевалье не увидит вас, покуда я не увижу Жилет. — Государь, вы недостойно злоупотребляете силой! — Нет, сударыня, я очень милосерден. — Государь, я уступлю только силе, и мы посмотрим, могут ли во Франции четыре дворянина поднять руку на женщину. — Ничего, смогут! — воскликнул король в припадке ярости. Он махнул рукой своим дворянам, и те без колебаний набросились на Беатриче. Она закричала. В этот миг дверь отворилась и появилась Жилет. Вся белая, словно лилия, но твердым шагом девушка направилась к ошеломленному королю. — Государь, — сказала она, — я готова следовать за вами. — Бедное дитя! — воскликнула Беатриче. — Увы, сударыня! Я обречена… И тем больше мое несчастье, что я могла бы стать причиной вашего. Государь, — обратилась Жилет к нему, — в первый раз я явилась к вам, чтобы спасти человека, который доверился мне. Смею думать, что на сей раз за моим появлением в Лувре не последует вскоре арест шевалье де Рагастена, как тогда — арест Этьена Доле. — Дитя мое, — ответил король, волнуемый множеством чувств, — арест Доле — дело политическое. Что же до шевалье, клянусь вам: его никто не тронет. — Прощайте, сударыня, прощайте, милая благодетельница! — воскликнула Жилет, бросаясь в объятия Беатриче. — Государь, — сказала жена шевалье, — то, что вы нынче сделали, отвратительно. Берегитесь, как бы вам не заплатить за это дурное дело каким-нибудь большим несчастьем! Король содрогнулся, но ничего не сказал, а только холодно поклонился и затем обратился к Жилет: |