Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
Пусть что‑нибудь еще предложит, тогда и поговорим. Марфа поняла состояние мужа. Чуть вздохнула, склонила головку к нему на плечо. — Собесский — полководец от Бога. — Вот и пусть в Крыму доказывает. Благо, граница рядом, пусть геройствует. А вот жену его я на это время на Русь отошлю. Марфа опустила ресницы, скрывая злой блеск глаз. К чему было отправлять Марию так далеко? А куда? Отправлять ее в Европу, откуда эта гадюка переберется во Францию? Где так легко плести интриги? Нет уж, увольте. С другой стороны, ежели сейчас с ней что случается в замке у Михайлы — кто окажется крайним? Мария Собесская была для Вишневецких слишком драгоценным заложником. И в то же время… Если кто‑то хотел насмерть рассорить Яна и Михайлу — лучшего шанса век бы не представилось. А потому… Поедет гадюка на Русь, как миленькая. Вон, Иероним Лянцкоронский ее сопроводит. А Ян… Собесскому предстояло выкупать свою жену, рискуя сложить в Крыму голову. Русские собирались идти от Азова. Казаки — с Сечи. И через Сечь же пойдет Ян. Михайла понимал, что ему там сейчас земель не достанется — неудобно расположено. Но… И с татарами посчитаться стоило, и ежели сейчас этот кусок откусить… Пусть его Русь откусит — трофеев у татарвы на всех хватит. А что получит он? А безопасность своей страны вдоль Днепра. Дружественную Сечь. А там — и кто знает? Найдется им еще с кем повоевать… совместно с Алексеем Алексеевичем. Сейчас он — ему, потом молодой Русский король поможет… — Мария не сопротивляется? — Пусть бы попробовала… Михайло в очередной раз погладил жену по волосам и подумал, что ему сильно повезло. Красавица, умница… Эххх… как же Яна угораздило так вляпаться? Его жена смотрела невинными глазами и думала о своем. Как же Яна угораздило так вляпаться? Надобно помочь бедняге… Софье она уже отписала — и когда герои с победой вернутся на Русь — там прославленного полководца обязательно будет поджидать подходящая дама… Лишь бы вернулся живым. Хотя тут — по — всякому неплохо. * * * Таня смотрела на небо. Уже родное, любимое, православное! Домашнее темное и бархатное небушко с точками звездочек по черному фону. Кровать ее стояла в приюте около окна — и иногда она просыпалась, смотрела на звезды… Ей уже недолго здесь быть осталось. День или два… Вот приедет Ефимушка… Она и сама не думала, что судьбу свою найдет по дороге домой, ан нет! До Азова ее довезли честь по чести. И дети у нее на руках не умерли. Да и в Азове их разделять не стали. Попросили Таню приглядывать за малышами — и та согласилась. А потом, спустя дня четыре, погрузили их на корабль — и пошли вверх по Дону. Таня на корабле за детьми ходила, ей качка нипочем была. А там Ока. И Белопесоцкий монастырь, где спешными темпами строились дома для тех, кто пожелает рядом поселиться. А что? Землицы дадут, к монастырю припишут — и живи себе спокойно. Вот там она с Ефимом и познакомилась. Он лесом торговал, деревья поставлял на строительство… и приметил Таню. Сначала словом перемолвились, потом Таня про судьбу свою рассказала, а там и Ефим пожалился. У него о том году жена умерла, оставив его с тремя детьми малыми. Конечно, мать за ними смотрит, да все ж оно не то. Вот и приглядывает он себе новую супругу. Не бедняк, не злой, прокормить супругу сможет, куском хлеба али платком новым не попрекнет… а что в плену была? Так это не порок. От сумы да от тюрьмы… К тому ж она себя сберегла, со всеми не ложилась, а один мужчина…. можно считать, что как замужем побывала. Да и не грешила она. По принуждению еще и не то сделаешь! Жить‑то хотелось! Вот и соединить бы два одиночества? Таня подумала. Пригляделась… И решила попросить царевну Ирину узнать подробнее о Ефиме. Даже не саму царевну, нет. Для таких дел при ней несколько девушек состояли. И предупреждали всех — не бросаться очертя голову. Люди — от — они разные бывают, дураков везде хватает. Вон, Настасью едва успели из петли вынуть. Вспомнив, как царевна Ирина орала на священника, Таня аж поежилась. Ирину свет Михайловну тогда две девушки держали, а царевна надсаживалась, на версту слыхать было. 'Тебя, недоумка, привезли, чтобы души людские утешать, а ты судить вздумал?! Праведным себя возомнил?! Христос блудницей не побрезговал, а ты, значит, выше всех себя поставил!? Да я патриарху отпишу! Ты свиньям на скотном дворе проповедовать будешь, скотина, пока из себя гордыню не выбьешь!!!' И хоть бы кто слово сказал. Другие попы — те молчали, возражать и не думали, куда там! Мелькало у них что‑то такое в глазах… а и то ж! Молодой, ретивый, дурачок еще… пусть сейчас получит, чем потом грех на душу возьмет, противоапостольский подвиг совершит, живую душу от Бога отвернет. — Танечка, как здоровье? Рядом на скамеечку присела одна из царевниных помощниц. Ксения. Таня поглядела чуть ли не с завистью. И как это ей удается? Люди ведь все видят, в том числе и что девушки рядом с царевной иногда за весь день не присядут, то там крутятся, то здесь мелькают, то говорят, то записывают — а все ж Ксения свежа и бодра, словно жаворонок. Улыбается, глядит ласково. — Бог милостив, все в порядке. Вот Настасью навестить хотела… — А и сходи. Поговори с бедолажкой, глядишь, ей чуть полегче станет. — Темные глаза Ксении были безмятежными. — Пришла она в себя, плоха, конечно, но отойдет, Бог милостив. А мы приглядим, чтобы ее никто впредь не обидел. — Ведь столько перенесла… — В том‑то и дело, — Ксения пожала плечами. — В плену многое можно было вынести — от врагов же! Там душа колючками ощетинивалась, ровно ежик. А здесь‑то дома вы, успокоились, расслабились — и вдруг сапогом, да в мягкое брюшко, да когда ждешь, что тебя погладят и утешат… Таня поежилась. А и верно ведь… когда не ждешь предательства — оно больнее ранит. — Ты не переживай за нее, царевна милостива. Не бросит девочку на произвол судьбы. — Век Бога за царевну молить буду! — вырвалось у Тани. — Сколько уж она для нас сделала! По лицу Ксении мелькнула тень, но так быстро, что ровно и не было ее. — По просьбе твоей узнали мы про Ефима. — Да?! Таня встрепенулась, впилась в девушку глазами. А та смотрела дружелюбно. — Таня, ты только не огорчайся… знаешь, от чего у него жена умерла? |