Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
— Говорил он, что от родов… — Верно. Только не сказал он иного. Что уже через пару недель после родов он супруге похотью своей дышать не давал. — То есть…? — Коли сдерживал бы он себя и не тешил беса — жива была б его жена. Сам он в могилу ее свел частыми родами. У детей разницы — девять — десять месяцев. Да и третьего… его жена сестре говорила, что муж ей роздыху не дает, даже пока в тяжести она. Оттого она и ребенка родила раньше срока, оттого и роды плохо пошли. Таня и не подумала сомневаться. — Это правда? — К сожалению. Что делать — тебе решать, коли захочешь за него замуж — отговаривать тебя не будем, но лучше уж ты с открытыми глазами выбор делай. — Я надеялась, что он меня любит. Ксения пожала плечами. — Любит ли — не знаю, но то, что ты век ему благодарна будешь, а пожаловаться и некому будет — так это точно. Таня кивнула. — Откажу я ему. Не для того она столько пережила, чтобы из огня да в полымя угодить! Не для того! Ксения ласково приобняла девушку за плечи. — Не думай о плохом. Ты с детьми справляешься — лучше не надобно, место есть, никто тебя отсюда не погонит. Долго ли, коротко ли, но судьбу ты свою встретишь. — Лишь бы мимо она не прошла. — Поверь мне, судьба — она и в сточной канаве найдет. Насчет канавы Таня не поняла, но поверила. Откажет она Ефиму — и пусть его. Придет еще ее суженый. И невдомек ей было, что Ксения вспоминала о своей судьбе. Которая выдернула ее руками царевны Софьи из сточной канавы, где пряталась девчонка, чтобы не снасильничали. Отмыла, отчистила, всему научила — и вот она здесь. Помощница самой царевны Ирины. Ой, не за ту Таня молиться будет. Коли б не царевна Софья, не государь Алексей Алексеевич… не жить бы им обеим! Как есть — не жить. Только вот народ о том не знает, для этих напуганных девчонок благодетель — царевна Ирина. Ничего. Она сегодня за всех помолится. Дай им Бог здоровья и удачи во всех делах! * * * Марфа смотрела с балкона, держала на руках ребенка. Сегодня уходило войско. Уходило на Сечь, а потом и далее. Сражаться с турками, позднее, к осени они на Русь вернутся, через нее домой пойдут… а как бы за ними полететь хотелось! Русь увидеть, дом родной, даже сестрицу Дуньку расцеловала бы. Соскучилась. И вроде бы все хорошо, и сын замечательный, и муж ее любит, на руках носить готов, а нет — нет да накатит тоска. И взвоешь волчьим голосом… Скрипнула дверь. — Государыня царевна, отдала я письмецо ваше. Марфа улыбнулась. Для этих девочек, приехавших с ней, она не совсем царица. Нет — нет, да оговорятся, назовут, как на Руси привыкли. Не со зла, не от неуважения — привыкли просто. Но поскольку это наедине, да и на русском — не столь страшно. — Вот и ладно. Самой бы на Русь съездить, да кто ж отпустит?… Девушка по имени Глафира улыбнулась. — Ваше величество, так время дайте! Десять лет назад никто бы с поляками родниться и не подумал. Год назад вы сюда приехали — так на нас шляхта волками глядела. А сейчас? — Они и сейчас что твои волки, просто клыки попрятали, — буркнула Марфа, качая колыбель. Сына она никому не доверяла. Сама кормила — и муж не протестовал, радовался, что жена ребенка любит и сын здоровым вырастет, ставила колыбель в соседней спальне, чтобы услышать ночью, ежели малыш заплачет, лишний раз придворных не подпускала — смотри с расстояния в два метра, а руками и вовсе не тронь… За ребенка Марфа кому угодно бы глаза выцарапала. — Да ведь не только в шляхте дело. Простые люди куда как лучше к нам относиться стали, это важно! Вот увидите — и десяти лет не пройдет, как будем друг к другу в гости ездить! — Твои слова да Богу в уши. — Верьте, государыня. Да и сестра ваша так говорит! — Да, Сонюшка… Ей‑то Марфа письмо и отправляла. Ей не нужна была Марыся Собесская. Сейчас она ее отравить попробовала, а что далее? Детей изведет? Или — того хуже, мужа? Нет уж. Здесь Марфа с этой гадиной ничего сделать не могла. Но на Софью надеялась крепко. * * * — Садись, сынок. Алексей Михайлович с явным удовольствием глядел на здорового улыбающегося мальчишку. А ведь отличный парень вырос! Всем бы таких! Умный, ловкий, серьезный, самостоятельный, не трусливый — что тоже для государя важно… — Как здоровье, батюшка? Как дела? — Неплохо. Не могу пожаловаться. Разве что тебя редко вижу… — Так я постоянно то в Дьяково, то еще где. Зато младшие пока при тебе. Как Володька? — Растет, улыбается… — А хороший у меня братик получился? — Очень. И Любава второго ждет. — Батюшка, да ты что!? Радость‑то какая! Алексей обрадовался так искренне, что царь даже вздохнул. Вот ведь… злые языки, наветники, все бы им яд сцеживать. Нашептывают, наушничают… а мальчишка просто рад… — Чем более Романовых, тем власть наша крепче, — словно прочитал мысли отца Алексей. — Опять же, мало ли что с кем случится… — И думать о таком не смей! Алексей Михайлович перекрестился. Сын пожал плечами. — Тятенька, так ведь на войну идем, не на прогулку… — Знаю, сынок. Эх, и оглянуться не успеваешь, а вы уже взрослые… — Да вот… Батюшка, а что, ежели нам еще кого из сестренок замуж выдать? — Уж не Сонюшку ли? В ответ на отцовскую улыбку Алексей замотал головой не хуже норовистой лошади. — Вот уж нет! В Швеции у нас сейчас Карл, в Курляндии — Фридрих и оба холосты. — Не согласятся шведы, враги мы с ними. — А датчане? Там сейчас Христиан, у него только — только сын родился. Коли Любаша дочку нам подарит, так лучшего бы и пожелать нельзя? Хм — м… Алексей Михайлович серьезно задумался над этим вопросом. А почему бы нет? Чай, король, не герцог, что и было высказано. Алексей только плечами пожал. — Батюшка, король ли, герцог ли… был бы человек умный да надежный. А как его должность называется — то шелуха от семечек. — Да и кого мы за Фридриха выдать можем? Ежели Софью ты не отдашь? — Так Катюшку! Он ее на восемь лет старше, самое оно! — А не Дуняшу? |