Онлайн книга «Мнемозина, или Алиби троеженца»
Между тем, глядя на девушку как на сказочное фантастическое существо в ночном мраке, в основном видя только ее очертания, а не лицо, я почему-то представил себе, что это моя Мнемозина… Тьма скрывала собой все, и стыд, и всякое ненужное упоминание о смысле бытия… В кустах ракитника, куда мы зашли, девушка, съежившись, встала передо мной и застыла как статуя… В лунном серебре она действительно была красива как античная статуя… Я молча стянул с нее юбку… Она стояла передо мной, покорно опустив свою коротко остриженную головку, отчего казалась совсем еще ребенком… Ее хрупкое телосложение, узкие бедра словно подчеркивали ее неразвившееся до конца совершенство… Потом я легко, словно сдувая с нее пушинку, снял необычайно тонкие трусики, украшенные сзади на поясе какими-то невидимыми камушками с мелкой цепочкой… Я дотронулся до курчавого лобка, ощущая проникающим в нее пальцем нежную и теплую влагу… Влагу ожидания меня… – Ни-ни, ни-ни, – зашептала испуганно она. – Но-но, но-но, – страстно зашептал я, и, обняв ее, с удивительной легкостью лег вместе с ней во влажную траву… Влажность внутри нее и влажность снаружи… – На-на, на-на, – уже вся, обмякнув, прошептала она, когда я коснулся губами ее шеи, после чего ее ноги сладостно раскинулись, как крылья у птицы перед полетом… – Ну-ну, ну-ну же, – страстно прошептала она, когда я замешкался, стаскивая с себя брюки с трусами, и в ее решительном голосе было столько зовущего нетерпения, и столько возбужденного ожидания, что я даже лежа на ней, очень быстро стащил с себя все и сразу, и стал проникать в нее, направив свое древо в ее русло, русло нежной и страстной реки, но сразу же натолкнулся на какое-то странное препятствие, будто передо мной возникла какая-то невидимая стена, об которую бился мой отвердевший фаллос, словно разум о смятенную душу, потом она вскрикнула… И все… Вместе с ручьями крови, омывавшими вход в ее лоно, я почувствовал, что секунду назад лишил ее девственности… – Какая же ты прекрасная, – прошептал я, целуя ее влажные от слез щеки. – Только не в меня, – шепнула девушка сквозь слезы, но я продолжал свою волшебную игру, я входил и выходил из нее тысячи раз, пока не излил в нее все свое семя… Желание обессмертить себя, да еще с помощью такого прекрасного создания, как эта девушка, было выше любой существующей морали, выражаясь иначе, мораль в нашем соитии вообще отсутствовала, ибо наше соитие было столь метафизично и столь необъяснимо, что всякое определение его не могло выразить ничего кроме самой нашей телесной и духовной связи… От отчаяния она укусила меня за плечо, но я почти не почувствовал укуса… Через час мы лежали с ней как два трупа, два числа незнакомой неожиданной Любви… И только одно быстрое жадное дыхание выдавало в нас истомленную желанием жизнь, жизнь, уже набравшуюся земного опыта и готовую переступить последнюю роковую черту… – Зачем ты это сделал?! Зачем?! – всхлипнула она. – А зачем ты?! – спросил в ответ я, хотя все мое лицо горело от стыда… Мое замешательство слишком явно обозначило мой грех… Связанные этим грехом мы с ней стали неожиданно близки, как два зверя на одной поляне, мы любовались собственным грехом, и ему же ужасались… – У меня же завтра свадьба, а я своему жениху соврала, что я уже не девушка, – грустно вздыхая и, всхлипывая, прошептала она. – А я излил в тебя семя, потому что не смог выйти из тебя в такую волшебную минуту, и еще, потому что неосознанно хочу обрести свою жизнь во всем, и больше всего в тебе. Понимаешь, я не мог поступить иначе, я был весь во власти тебя, это ты породила желанье, за мгновение сделав безумным! Она чуть-чуть пошевелилась подо мной, и я опять с мучительным стоном вошел в нее… Она попыталась воспротивиться этому, но было уже поздно, я снова жадно проник в нее, целуя ее в губы… На этот раз поток моего семени был похож на бурный кипящий восторг горной реки, реки разбивающей камни и входящей в лоно земли… Она уже не плакала, а вздыхала, с тайным страхом прислушиваясь и к себе, и к невидимому полету моего семени, входящего в ее яйцеклетку… Это было так очевидно, что вскоре она разревелась: Я думала, что вы старый, опытный, и вовремя остановитесь! А вы…, – она даже не могла договорить свою мысль, ее мысль обрывалась как время, в котором мы еще существовали, и вроде нас в нем уже не было, как и звезд над нашими головами, наших рук все еще соединенных вместе… Ее плач еще сильнее возбудил меня, и я снова проник в нее… Неожиданно она стала откликаться на мои телодвижения, и в какой-то миг нас связал единственный ритм, одно приятное ощущение, и мы почти одновременно закричали… Наш крик, объединенный нашими телами венчал собою колдовство… далеких звезд… далеких поселений… далекого пейзажа естесство… и времени далекое теченье… еще моей утраченной любви… любви погибшей в автокатастрофе… когда мне было лишь 17 лет… Так к холодному камню мордой прижавшись… Будто проникнуть в Тебя я пытаюсь… Слезою спустившись вниз по щеке… Ею одною всю боль выделяя… Я видел Тебя живою… красивою… нежной… прекрасной… Почти что волшебной… Такою… Какою Ты прежде была… В юности светлой… Глупышка… Дитя… Ты радость собой воплощала… Как бегущая к морю река… Твой взгляд… преострое жало… Он резал сердце мое и сердце отчаянно билось… Кровь бурлила во мне… И тело к телу стремилось… И я распускался в Тебе Как цветок распустивший желанье… Как родник насыщающий землю Своею бесценною влагой… Я питал Тебя чувством сгоранья… Мы горели с Тобою как души в аду… И как звезды на сумрачном небе… Воплощая себя… Мы других воплощали… Создавая из праха… из воздуха И невидимой пыли… Мы как и все здесь просто любили… Мы были… Шепчу я один… У Твоей безнадежной могилы… Твой призрак холодный молчит… Дрожат неба темного своды… И дождь словно брат подпевает Свою заунывную песню… И я опять вспоминаю Тебя В том дне… Свет в волшебном оконце… Звезда в полутьме… Мое солнце… О как сияли лучи… Они нас с Тобой ослепляли… И птицы парили… добрые ангелы в небе… И что-то еще… что едва я заметил… Почуяв в безумной ложбинке Твоей… Сокрывшись в тени откровенья… Струилось будто… ручьями вода… Мое песнопенье… Твоя же улыбка меня обожгла… |