Онлайн книга «Оскар и Розовая Дама и другие истории»
|
Ладно, в конце концов, когда тебя вот так мило упрашивает мсье Ибрагим, украдкой подсовывая банку тушеной капусты высшего сорта, отчего не попробовать… На следующий день я веду себя просто как больной, которого ночью укусила неизвестно какая муха: я улыбаюсь всем. – Нет, мадам, извините, я не понял задание по математике. Бац: улыбка! – Я не смог его сделать! – Ну хорошо, Моисей, я объясню тебе заново. Что-то невиданное. Меня не бранят, не делают выговор. Ничего. В столовой… – А можно мне еще чуть-чуть каштанового мусса? Бац: улыбка! – Конечно, с творогом… И я получаю добавку. На физкультуре я признаюсь, что забыл кеды. Бац: улыбка! – Но они еще не высохли, мсье… А учитель смеется и похлопывает меня по плечу. Я в полном упоении. Никто и ничто не может устоять передо мной. Мсье Ибрагим вручил мне совершенное оружие. Я осыпаю всех улыбками с пулеметной скоростью. Никто больше не воспринимает меня как таракана. По дороге из школы я сворачиваю на Райскую улицу. И говорю самой красивой потаскушке, высокой негритянке, которая мне всегда отказывала: – Эй! – Бац: улыбка! – Поднимемся? – Тебе шестнадцать-то есть? – Да мне уже давно шестнадцать! Бац: улыбка! Мы поднимаемся. А после, уже одеваясь, я рассказываю ей, что я журналист и пишу толстую книгу о проститутках… Бац: улыбка! …и что мне нужно, чтобы она немножко рассказала мне о своей жизни, если, конечно, это несложно. – Ты что, правда журналист? Бац: улыбка! – Ага, ну, в общем, учусь на журналиста. Она говорит со мной. Я гляжу, как тихо приподнимается ее грудь, когда она воодушевляется. Не смею в это поверить. Женщина говорит со мной. Женщина. Улыбка. Она говорит. Улыбка. Говорит. Вечером, когда отец приходит с работы, я, как обычно, помогаю ему снять пальто и встаю перед ним так, чтобы на меня падал свет и он меня видел. – Ужин готов. Бац: улыбка! Он удивленно на меня смотрит. Я продолжаю улыбаться. Под вечер это довольно утомительно, но мне удается. – Ты явно что-то напакостил. И тут улыбка исчезает. Но я не отчаиваюсь. За десертом я пробую еще раз. Бац: улыбка! Он смотрит на меня в упор, явно чем-то обеспокоенный. – Подойди! – велит он мне. Я чувствую, что моя улыбка побеждает. Готово, еще одна жертва. Я подхожу. Может, он хочет меня поцеловать? Однажды он сказал мне, что Пополь очень любил его целовать, он был очень ласковым мальчиком. Может быть, Пополь с рождения усек этот трюк с улыбкой? Или же моя мама успела его этому научить. Я подошел и встал вплотную к отцовскому плечу. Его ресницы подрагивают. Я по-прежнему улыбаюсь во весь рот. – Нужно будет поставить тебе брекет-систему. Я и не замечал, что у тебя зубы торчат вперед. С того самого вечера я и стал навещать мсье Ибрагима по вечерам, попозже, когда отец ложился спать. – Я сам виноват, если бы я был как Пополь, отцу было бы легче меня полюбить. – Да что ты об этом знаешь? Пополь уехал. – Ну и что? – Да может, оказалось бы, что он просто не переваривает твоего отца. – Вы так думаете? – Он уехал. Это ведь о чем-то говорит? Мсье Ибрагим дал мне кучу мелочи, чтобы выкладывать столбики. Это меня немного успокоило. – А вы знали Пополя? Мсье Ибрагим, вы знали Пополя? И как он вам показался? Он резко закрыл кассу, словно боясь, что она вдруг заговорит. – Момо, я скажу тебе одно: ты мне нравишься в сто, в тысячу раз больше, чем Пополь. – Вот как? Я был страшно доволен, но не хотел этого показывать. Я сжал кулаки и слегка огрызнулся. Надо же защищать собственную семью. – Полегче, я не позволю вам говорить гадости о моем брате. Что вы имеете против Пополя? – Он был очень хорош, Пополь, очень хорош. Но я предпочитаю Момо, уж извини. Я проявил великодушие и простил его. Неделей позже мсье Ибрагим направил меня к своему другу, зубному врачу с улицы Бабочек. У мсье Ибрагима в самом деле огромные связи. А на следующий день он сказал мне: – Момо, улыбайся не так широко, этого будет достаточно. Да нет, я шучу… Мой друг заверил меня, что твои зубы вовсе не нужно выправлять. – Он склонился ко мне, его глаза смеялись. – Только представь: заявляешься на Райскую улицу с этими железяками во рту – кто тогда поверит, что тебе уже шестнадцать? Тут он меня просто сразил наповал. Так что я сам попросил немного мелочи, чтобы прийти в себя. – Мсье Ибрагим, откуда вам все это известно? – Я ничего не знаю. Я знаю лишь то, что написано в моем Коране. Я сложил еще несколько столбиков из монет. – Момо, это неплохо – ходить к профессионалкам. Первые разы надо всегда обращаться к профессионалкам, женщинам, которые хорошо знают свое дело. Позже, когда к этому начнут примешиваться всякие сложности, чувства, тогда ты сможешь довольствоваться любительницами. Я перевел дух. – А вы сами иногда туда ходите, на Райскую улицу? – Рай открыт для всех. – Ну вы и заливаете, мсье Ибрагим! Не будете же вы утверждать, что в вашем возрасте вы все еще туда захаживаете! – Почему? Это что – только для несовершеннолетних? Тут до меня дошло, что сморозил глупость. – Момо, что скажешь, если мы с тобой пойдем прогуляемся? – А вы что, мсье Ибрагим, иногда ходите пешком? Ну вот, еще одна глупость. Тогда я широко улыбнулся: – Да нет, я хотел сказать, что всегда видел вас только здесь, сидящим на этом табурете. Но все равно я был чертовски доволен. На следующий день мсье Ибрагим направился со мной в Париж, в красивый, как на открытке, Париж туристов. Мы прошлись вдоль Сены, которая на самом деле не совсем прямая. – Смотри, Момо, Сена обожает мосты, она словно женщина, что без ума от браслетов. Потом мы прогулялись по садам на Елисейских Полях, там, где театры и представления марионеток. Потом по улице Фобур Сент-Оноре, где было полно магазинов известных марок: «Ланвен», «Гермес», «Ив Сен-Лоран», «Карден»… Было смешно глядеть на эти огромные и пустые бутики и сравнивать их с бакалейной лавочкой мсье Ибрагима: по размеру она была не больше ванной, но там яблоку негде упасть, от пола до потолка – сплошные стеллажи в три ряда, до отказа забитые товарами первой, второй… и даже третьей необходимости. |