Онлайн книга «Ушкуйник. Бить врага в его логове!»
|
Михаил эти отзывы на ус мотал. Рад был, что не прогадал, хотя и рискнул, ставя за прилавок Лизавету. Через месяц, когда она освоилась, отправился Мишаня на торг – за товарами. Поскольку теперь он сам себе голова, решил Мишаня кроме тканей еще и железных изделий подкупить. Своего железа, почитай, на Руси и не было. Ковали, конечно, кузнецы железо из болотных криц, только качество того железа низкое было. На ярмарке продавали железо в изделиях – замках, оружии, петлях дверных – и в полосах. Делай из такого чего хочешь. На вид полосы одинаковые, а изготовлены в разных заморских странах: есть немецкое, есть свейское – даже из Персии. Взял Мишаня несколько полос для пробы, остановившись на свейском. Торговали им ушлые новгородцы. Просел ушкуй под тяжелым грузом, хотя весь груз в трюме едва и виден был. По приезду, когда везли товар в лавку, телега трещала, переваливаясь на ухабах. А поутру Мишаня обежал всю кузнечную слободу, поговорил с кузнецами. – Поглядеть железо надо, пощупать, может – дрянь! – Ну так милости прошу в лавку, – зазывал Мишаня. После обеда в лавку один за другим ввалились кузнецы. Поглядели железо, попробовали его поцарапать острыми железяками. Один из них, быстро сообразив, что перед ним качественный товар, с ходу обратился к Мишане: – Неплохое железо! Беру! – Сколько полос? – Все! Остальные купцы взъерепенились. – Не можно так! Я первым пришел! – А я первым сказал, что беру! Если брать хотел, чего молчал? Едва утихомирил спорщиков Михаил: – Кто первый сказал, тот и забирает. Если желаете, могу еще привезти, только задаток прошу. – Пиши меня – вот деньги. Миша достал вощаную табличку. – Кузнец Ермолов – пять денег. – Кузнец Анкудинов – десять денег и десять беличьих шкурок. – А меди, меди можешь привезти? Видел Мишаня медные листы, сияющие ярче солнца, только цену им не знал. – Возьму для пробы – давай задаток. Авансом Михаил собрал изрядную сумму. Оказалось, после татарского нападения, коих не случалось давненько – уж лет восемь как – спрос на железные изделия резко вырос: наконечники копий, стрел, замки уходили из кузницы, как горячие пирожки. Не откладывая дела в долгий ящик, Мишаня через три дня и отбыл. Пока плыл, принял решение – не в Нижний надо, а поближе к Новгороду, да в Ярославль хотя бы. Сказывал ему Павел, что на одной реке эти города стоят. Боялся переволоков Мишка. С железом ушкуй тяжел – потянут ли его лошади, выдержат ли канаты? Дорога по реке вышла длиннее, зато и железо купил Мишаня дешевле, да и медных листов несколько штук, а не один, как хотел изначально. До дома они добрались благополучно, пристав к пристани чуть за полдень. Достал Мишаня вощаную табличку, подозвал чумазых ребятишек. – Заработать хотите ли? – Кто же не хочет? Пообещал Мишаня каждому по ногате, назвав нужных кузнецов – кто задаток давал. Разгрузка споро прошла – к вечеру кузнецы уже и ушкуй освободили от тяжелого груза. Наблюдавший за всем Павел головой кивал одобрительно. – Молодец, Михаил, ловко придумал! Чего железо в лавку таскать – это же не ткани! Тяжело и грязно. С Павлом и корабельщиками Мишаня сразу за ходку расплатился. Это еще от купца Аникея повелось: причалили к пристани – получи денежки. Ходка за железом внеплановая вышла, и ушкуйники были довольны – дополнительный заработок в семью. У Мишани даже мелькнуло в голове: «А не переключиться ли с тканей на железо да медь?» Одно только непонятно – сколько железа потребно? Может, он своей ходкой на полгода вперед кузнецов железом обеспечил? Надо будет поговорить с кузнецами. «Завтра обойду, – решил Мишаня, – а теперь – в лавку. Узнать надо, как Лиза управ-ляется». Но едва он переступил порог лавки, услышал громкий, на повышенных тонах голос мужика, что стоял посредине лавки. Тот упер руки в бока, вопрошая грозно: – И когда он будет? Я ему все ноги повыдергаю! – Уважаемый, это кому же ты ноги выдергать обещаешь? Не мне ли? Мужик повернулся к Михаилу. – Если ты – Михаил, то тебе! – Я тебя в первый раз вижу и дорогу нигде не переходил. Однако мужик разговаривать не желал. Глаза его налились кровью, он развел руки и стал медведем надвигаться на Мишаню. Лиза в испуге округлила глаза. Когда мужик оказался вплотную перед Михаилом, густо дохнув на него луком, Мишаня выхватил из ножен боевой нож и приставил его к шее мужика. – Только двинься – вмиг кровушку пущу! Мужик замер, ощутив на своей шее острое лезвие ножа. – Ты чего? Я же только поговорить хотел. – Это я поговорить да дело миром уладить хотел, а ты как медведь на меня кинулся. Не начинают так знакомство. Кто ты есть? – Купец хлыновский Дорофеев Илья. – И чем же я тебя обидел, купец Дорофеев? – Железо возишь! Отродясь мы, Дорофеевы, железо возили! И новичок ты – цены сбиваешь! – А почему я тебя спрашивать должен? Ты купец, и я купец, ты сам решаешь, какой товар возить, и я сам. Ты мне не указ. Да ты руки-то опусти, пройди вон, на лавку сядь. Мы же с тобой не тати – деловые люди, поговорить надо. – Прости, погорячился! Все, что ты сказал – истинная правда! Я горяч, а ты еще горячее – сразу нож к горлу. Молод ты для купца, однако наслышан я о тебе уже. Под Аникеем два года ходил, взматерел. – Давай лучше о делах. Я только с товаром из плавания вернулся, устал, кушать хочется. – Хорошо! Мое предложение – цены одинаковые держать. У тебя цена низкая, ты меня этим разорить можешь. Давай так – я опущу немного, а ты поднимешь. Все равно обоим выгодно. – На сколько за полосу опустишь? – А сам как мыслишь? – купец хитро прищурился. – Ты ко мне пришел, ты и предлагай. – На рубль серебром – не меньше. – Годится. Михаил протянул руку. Коли договорились и скрепили договор рукопожатием, ни одна из сторон сама изменить цену не может. Хочешь изменить, коли обстоятельства изменились – договаривайся заново. Нарушил договор – ни один купец отныне дел с тобой иметь не станет. Купцы – люди солидные, вертопрахи в этой среде не уживались. До начала зимы Михаил успел сделать еще две ходки: одну за железом – аж в сам Господин Великий Новгород, вторую – как обычно – в Нижний. Обратно возвращались, когда уже снежок выпал да первый мороз ударил. У берегов река льдом покрылась, только на стремнине вода парила и была свободна от ледяных оков. |