Онлайн книга «Громкое дело»
– Откуда ты знаешь? – спросила она. Статс-секретарь с аппетитом жевал. – Ролле, – сказал он и отодвинул в сторону тарелку. – У тебя есть ее номер? Ну, Дорис Самуэльссон? – Он в телефонной книге под именем «Динозавр», – сказала Анника, протянула свой рабочий мобильник и вышла с тарелкой на кухню. Она была чистой, несмотря на отсутствие трюфелей в макаронах. Из гостиной до нее донеслись звуки нажатия на дисплей супертелефона. – Госпожа Дорис Самуэльссон? Да, добрый вечер, меня зовут Джимми Халениус, я – статс-секретарь министерства юстиции… Да, именно, шеф Томаса… Извините, что я звоню так поздно, но у меня печальное сообщение… Анника стояла около микроволновки и сжимала в руках мочалку для мытья посуды все время, пока Халениус говорил. После этого ее руки приобрели неприятный запах, и ей пришлось воспользоваться моющими средствами, чтобы избавиться от него. – Наверное, она восприняла случившееся не лучшим образом? – спросила Анника и поставила тарелку с шоколадным пирожным на придиванный столик. – Не особенно. Сама приготовила? Почему его голос звучал так удивленно? – А малина и сливки? – Сейчас. Она взбила сливки и разморозила ягоды в микроволновке и поставила все туда же на столик, а потом села на диван. – Тебе тоже надо позвонить матери, не так ли? – Будет очень странно, если она узнает все из средств массовой информации. Анника сделала глубокий вдох, взяла свой рабочий телефон и набрала номер из детства. Он никогда не менялся. Она слышала удары собственного сердца, заглушавшие все иные звуки, пока ждала. – Мама? Это Анника. Как ты себя чувствуешь? Ответ утонул в шуме ее собственного пульса. Она услышала что-то об ишиасе и выплатах из страховой кассы, которые не переводили вовремя. – Мама, – перебила она, – у нас неприятности. Томас исчез в Африке. На другом конце линии воцарилась тишина. – Как исчез? – спросила мама. – Смылся куда-то с какой-то негритянкой? Сейчас она поняла по голосу, что мать не совсем трезва. – Нет, мама, его похитили. Нам пока еще неизвестно, насколько все серьезно, но я подумала, ты должна знать… – Похитили? Как того миллионера? И почему же? У вас же нет денег! Анника зажмурилась и положила руку на глаза. Она не представляла, кого мать имела в виду. – Мама, – сказала Анника, – не могли бы дети побыть у тебя в выходные? Я не знаю, сколько времени это займет, но я буду занята в ближайшие дни… Женщина на другом конце линии пробормотала что-то в трубку. – Это очень помогло бы… – Похитили? – Вместе с шестью другими делегатами конференции по безопасности в Найроби. Насколько мы знаем, он не ранен. У тебя есть возможность позаботиться о Калле и Эллен? Только в один из этих дней, пожалуй… – Ничего не выйдет, – сказала мать. – У меня Дестини. Анника моргнула. – Что?.. – Биргитта подрабатывает в «Ретт Прис» по выходным. Мне приходится опекать Де-э-стини. У Барбры началась пьяная икота. А годовалую дочь сестры явно звали Дестини, бедная маленькая девочка. – Но, – сказала Анника, – у Биргитты ведь есть муж? Разве Стивен не в состоянии позаботиться о собственном ребенке? Мать уронила что-то на пол. Кто-то выругался на заднем плане. У нее, пожалуй, появился новый мужчина. – Послушай, – буркнула мать в трубку, – мне н-надо идти. И потом ты должна извиниться перед Биргиттой. – Конечно, мама, – сказала она. – Пока. Анника закончила разговор и опустила мобильный телефон. В ее глазах стояли слезы. – Наверное, очень стыдно, когда мама не любит тебя? – спросила она сдавленным голосом. – Да, – сказал Халениус. – И особенно когда тебя не любят родные дети. Анника рассмеялась. – А это не сцена из какого-то фильма? Халениус улыбнулся. – Ну да, – сказал он, – со Свеном Бертилем Таубе в главной роли. А через секунду зазвонил телефон. Они вытащили нас наружу, и начали с меня. Было совершенно темно. Даже луна не светила. Нигде не горел костер. Они волокли меня под руки и за ноги, точно так же, как француза, и если раньше я пребывал в полной неизвестности относительно моих перспектив на будущее, то сейчас к этому добавился пугающий оттенок. Я чуть не потерял сознание от страха, и по той же причине мой желудок расслабился настолько, что остатки его содержимого с шумом вырвались наружу. Мне показалось или я в самом деле видел, как лезвия ножей блеснули в темноте? Нет, наверное, зрение все же не обмануло меня, поскольку пластиковый ремешок перестал давить на мои ноги, кто-то стащил с меня брюки и вылил мне в промежность ведро воды. Холодной, но она все равно как огнем обожгла мою израненную кожу. Однако я не закричал, ведь это было не разрешено, no allowed, так сказал Кионгози Уюмла, и любые разговоры, кстати, также. Онемевшие, мы лежали вплотную друг к другу, и только шумное дыхание датчанина слышалось в темноте. Температура ночью быстро упала. И вскоре наши зубы выбивали барабанную дробь. Один из охранников, я не видел, кто именно, протянул мне кусок клетчатой материи, и я накрутил его на себя вместо брюк. Рубашку мне удалось сохранить. Ту, которую я выбирал с особой тщательностью утром перед тем, как мы полетели в Либой, светло-розовую с легким блеском. Ее еще очень не любит Анника, по ее словам, она из гардероба педиков. «Ты не мог бы не надевать сегодня свою гейскую рубашку?» – с улыбкой говорит она обычно. Потом мне пришлось идти в другой конец маниатты, и меня закрыли в другой хижине, гораздо меньшей по размерам, и пахло там совсем иначе. В ней явно никогда не было никакого очага. Когда я касался плоских стен, звук получался резкий и металлический. И отсутствовала дыра в потолке. Они связали мне ноги снова. И вероятно, я отключился на время, поскольку, когда очнулся снова, рядом со мной лежали датчанин Пер, и румын, имени которого я не знал, и испанец Алваро. Они отделили от нас женщин. Пер по-прежнему тяжело дышал. Теперь нас, мужчин, осталось четверо. – Сорок миллионов долларов, их надо заплатить в Найроби завтра рано утром, – сказал Джимми Халениус и сел в кресло перед Анникой. Она закрыла лицо руками. – Это вовсе не катастрофа, – продолжил статс-секретарь. – Мы хотели иметь контакт, сейчас он у нас есть. Он говорил спокойно, деловым тоном. Анника опустила руки и попыталась восстановить дыхание. |