Онлайн книга «Два билета в никогда»
|
– Я бы не рекомендовал вам его трогать. Во всяком случае, пока, – спокойно произнес Вересень. – И это не семейное дело, как вы изволили выразиться. Это убийство. Ничего экстраординарного он не сказал. Просто обозначил то, что и так лежало на поверхности. Но Михалыч, который уже успел отойти на пару шагов, резко остановился. А домоправительница (суровая женщина наверняка была домоправительницей, кем же еще) встала между Вереснем и телом, как будто хотела защитить свою хозяйку. Пусть и после смерти. – Даже если это убийство, вам-то что? Мы пустили вас в дом из сострадания… – Она вдруг осеклась, а потом продолжила, медленно подбирая слова: – Мы пустили вас в дом… Может быть, зря? Может быть, это вы?.. – Вряд ли. Я, конечно, имею отношение к убийствам… Но, так сказать, с другой стороны. Я – следователь городского Управления, зовут меня Вересень Борис Евгеньевич. Вересень протянул Карине Габитовне свое удостоверение, и долгую минуту она изучала его. Если домоправительница и была удивлена, то явно сумела это скрыть. С тем же безучастным выражением лица она вернула корочки владельцу. – Следователь. Интересно. Зачем вы здесь? – Не понимаю вас. – Вы же почему-то приехали сюда? – Вы знаете, почему. Я сбился с дороги. Мне помогли выбраться. Пустили в дом. Кажется, так вы сказали. – Значит, это была случайность? – Абсолютная. – Что ж. Может, это и к лучшему. – Надеюсь, что так. – Что я должна делать? – Ответить на несколько вопросов для начала. – Вересень снова посмотрел на голые пятки покойницы. – Кто это? – Белла Романовна Новикова, – отчеканила Карина Габитовна. – Хозяйка дома. Сегодня мы собирались отметить ее юбилей. Семьдесят лет со дня рождения. – Ждете гостей? – Нет. Только семья. Это традиция. Все свои дни рождения Белла Романовна отмечает… отмечала… в кругу семьи. – Им придется нелегко. В ближайшее время. – Я позабочусь о ее близких. Вересень как будто увидел Карину Габитовну в первый раз: широкие плечи, крепкие ноги, подтянутая фигура легкоатлетки (дисциплины – бег с барьерами и/или метание молота). Гордо посаженная голова покоилась на обломке древнегреческой колонны, лишь по недоразумению названной шеей. Эта – позаботится, решил он про себя. Усадит всех на свою шею и потащит в будущее, через горы и моря… При условии, что она верна этому дому. И своей хозяйке. – Теперь о вас. – Добрáшку Карина Габитовна. – Женщина пристально посмотрела на Вересня, ожидая стандартной реакции веселого недоумения, чтобы немедленно погасить ее. – Интересная у вас фамилия, – меланхолично заметил Боря. – Румынская. Не добряшка. Не дурашка. Не – да, бражка! Добрашку. – Я понял, понял. – Я – личный секретарь Беллы Романовны. – Как давно вы работаете у нее? – Последние два года. Почти два. Без одного месяца. – Когда вы в последний раз видели ее? Живой, я имею в виду. – Вчера. Незадолго до полуночи. Вчера, незадолго до полуночи, Вересень сидел в гостевом домике в обществе Михалыча, двух бутылок водки и немудреной закуски. Ее ядро составляли корейская морковь, консервы «Бычки в томате» и две упаковки сарделек. Среди всего этого великолепия инородным телом смотрелся мясной торт – воздушный, нежный, тающий во рту. Торт перепал Михалычу и – заодно – Вересню с барского новогоднего стола. Водку пил в основном бородатый Михалыч, Вересень же налегал на торт и сардельки. И думал о Мандарине, о его выходке с побегом в дебри чужого особняка. Впервые за время их счастливой и исполненной гармонии жизни вдвоем Мандарин подвел его. Или это он – Боря Вересень – подвел? Таскает животное по городам и весям, а ведь это кот! Не собака, не обезьяна, не хорёк – кот! Котам приличествует теплый дом – вот Мандарин и намекнул на это обстоятельство. Занятый своими переживаниями Вересень пропустил новогоднюю речь президента и первые одиннадцать ударов курантов. И, очнувшись только на двенадцатом, пожелал дурацкому парню здравия, а себе – как можно меньше дел, связанных с умышленным лишением жизни. И вот пожалуйста. Умышленное с утра пораньше. Прилетело так прилетело. Здравствуй, жопа, Новый год. Кажется, Вересень пробормотал это вслух, и Карина Габитовна посмотрела на него с недоумением. – Вы что-то сказали? – Э-мм… Разве хозяйка не встречала Новый год с семьей? Или это вы не встречали? – За праздничным столом ее не было. – Личный секретарь Новиковой пожевала губами, подбирая нужные слова. – Ей нездоровилось. Она чувствовала себя неважно. Вот и решила остаться у себя. – Понятно. Это вы нашли тело? – Да. Я и Степан Михалыч. Видите ли, вчера случилось нечто экстраординарное. Кто-то отравил собак. Вересень уже знал об этой истории от бородача, но послушать версию госпожи Добрашку тоже не повредит. – Событие из рук вон, как вы понимаете. У нас две взрослые собаки. С семи вечера до восьми утра они охраняют поместье. В восемь Степан Михалыч загоняет их и делает обход территории. Это обычная практика. Ежедневная. Сегодня, ввиду происшедшего накануне, к нему присоединилась я. – Предполагали возможность внешнего проникновения? – Кто-то же отравил собак. – Только тот, кто находился в доме, – резонно заметил Вересень. – Никак не за внешним периметром. – Это меня и смущает. – За территорией ведется видеонаблюдение? – В данный конкретный момент нет. Мы меняем оборудование, старое демонтировали два дня назад. Третьего января должны приехать техники, чтобы установить новое. Я настаивала на переносе даты, но увы. Праздники. – Члены семьи знали об этом? Несколько секунд Карина Габитовна молчала. А потом произнесла, медленно подбирая слова: – Не думаю. Постоянно здесь проживают всего лишь несколько человек, включая Беллу Романовну. Ее родственники приезжают нечасто. – Нечасто? – Раз в год, – выдавила из себя Добрашку. – На день рождения главы семьи. – Я смотрю, родные и близкие не балуют старушку визитами… На скулах Карины Габитовны заиграли два красных, ярко очерченных пятна (и когда только они успели появиться?), а рот вытянулся в струну. – Старушку? Вы сказали – старушку? – Ну-у… – Да будет вам известно, что Белла Романовна Новикова – глава крупной корпорации с миллиардными оборотами. Действующая глава. Решения о встречах, в том числе с родными, она принимает сама. |