Онлайн книга «Немножко иностранка»
|
Николай снова замолчал. – И… – подтолкнула Галина. – Я поехал к Любе. Приготовил слова. Но когда я вошел в дом, они так обрадовались, так бросились навстречу… Сын на шее повис. Люба от радости рыдает, собака лает, кот влез на голову, петух взлетел на забор. Лампы засветились ярче, увеличилось напряжение… Я решил отложить объяснение на другой день. Целую неделю собирался и не сумел выговорить. Люба льнула ко мне по ночам, обтекала как река, и я ее любил, не мог не ответить… – И что же дальше? – Удрал! – В каком смысле? – В прямом. Люба утром ушла на работу. Она работала на почте. Отвела ребенка в детский сад. Я оставил записку: «Я от вас ухожу. Так получилось. Ключ под половиком». Раздался стук в стекло. – Кто это? – вздрогнул Николай. – Яшка-ворон. Он у нас в саду живет. Мы его кормим. Он старый, ему лет двести. Он еще при царе жил. – Вот и я как этот Яшка. Без стаи. Без роду. – А Лиля? – Лиля в порядке. Только у нее на меня времени не хватает. Она преподает. Ученики. Сын – неудачный, скажем прямо. – Сын общий? – Нет. Это ее сын от первого брака. – Он с вами живет? – Ну конечно. Все время компании какие-то. По-моему, я им там мешаю. – Сколько ему лет? – Шестнадцать, как моему Славику. А Славика с тех пор я не видел. – Непостижимо… – удивляется Галина. – Через месяц я получил от Любы одно-единственное письмо. Она написала: «Почему ты нам не сказал? Славик первый нашел записку, все понял, хоть и маленький. После этого стал заикаться». – А ты им деньги высылал? – Сначала нет. Сам недоедал. А потом, когда встал на ноги, – выслал, но перевод пришел обратно. Адресат выбыл. Уехали куда-то. А где их искать, понятия не имею, и спросить не у кого. Люба – детдомовская. – И ты до сих пор их не нашел? – ужаснулась Галина. – А где я их найду? Пауза. – В самом начале я испугался, – продолжал Николай. – А трусость порождает подлость. И вот я – подлец. И поразительное дело: чем дальше я живу, тем больше я это ощущаю. – Люба замуж вышла? – Не знаю. Ничего не знаю. И жить так больше не могу. Обидел сироту. И сына сделал сиротой. – А ты поезжай к ней. – Куда? – Найди. Человек – не иголка. Ты должен ее увидеть и объясниться, попросить прощения. Встать на колени, в конце концов. – Слова – это воздух. – Нет. Слова – это тоже поступок. Ты должен покаяться. Бог услышит. – Она меня выгонит. – Даже если выгонит… Но она поймет, что ты тоже страдаешь. Тебе не все равно. Ведь она как думает: ты уехал, бросил, забыл. Поёшь себе, деньги гребешь… А ты явишься, встанешь на колени, купишь им дом с озером, а в озере – рыбка золотая. Они простят. А даже если не простят, тебе станет легче. Один раз живем, а по собственным детям – как по веткам топором. У Озерникова на глазах блестят слезы. – Все не так плохо, – утешает Галина. – Все можно поправить, кроме смерти. Нельзя из мертвого сделать живого. А все остальное – можно. – Ты так думаешь? – А что тут думать? Славику надо в институт поступать. Учителя, репетиторы. Чтобы делом занимался, в дурную компанию не попал. Очень опасный возраст. Николай задумался, глядя перед собой. – А может, они в городе живут, – предположил он. – Может быть, в Эмиратах или в Рио-де-Жанейро. Может, у нее муж – нефтяной магнат. Они путешествуют по всему миру. Люба – русская красавица, мечта богатого араба. – Все может быть, – соглашается Галина. – А может не быть ничего. Перебиваются с хлеба на квас, путешествуют с печки на лавку. Пауза. Ночь. Звезды. Полное небо звезд. – Завтра будет хорошая погода, – произносит Галина. – Я могу что-то для тебя сделать? – спрашивает Николай. – Можешь. Сходи со мной в школу. Пусть Агнесса нас увидит. – И что изменится? – Расписание. У меня не будет окон. Николай смотрит на часы. – А в гостиницу ночью пускают? – беспокоится он. – Спи у меня, – предлагает Галина. – А я на Танькину кровать лягу. – Я даже не знаю… – мнется Николай. – Ты как девушка. Не беспокойся. Я не буду к тебе приставать. Смотрят друг на друга. Школьный двор. Дети носятся как стадо бизонов. Николай Озерников в концертном пиджаке стоит посреди двора рядом с Галиной. – Что-то не идет завучиха твоя, – говорит Николай. – Нет ее. Ну и черт с ней. Все видели. Передадут. – А что скажут? – Что ты – мой любовник. Появляется Агнесса. Она отдаленно похожа на Фурцеву: со следами красоты, изуродованной маленькой властью. – Идет! – обрадовалась Галина. Озерников оборачивается. – Стой, как будто не видишь, – одернула Галина. – Говори что-нибудь. Только не молчи. – Я не знаю, что говорить. Ну хорошо! Я благодарен твоему мужу за то, что он нас познакомил. Я понял, почему я таскался с этими оловянными солдатиками. Я должен был встретить тебя, чтобы ты вернула меня к себе самому. Агнесса идет мимо и вдруг останавливается как вкопанная. Приближается к Галине. – Галина Петровна, я хотела бы у вас спросить… – Я сейчас занята, я попозже подойду, – сухо говорит Галина. Агнесса поворачивается к Николаю. – Здравствуйте, я завуч этой школы. – Очень приятно. – Я вас узнала. Вы в нашем городе на гастролях. – Так точно, – отзывается Николай. – Простите, а можно организовать вашу встречу с детьми нашей школы? Завтра. Я сегодня повешу объявление. Для них – это нравственный заряд. Они так мало видят интересных людей. – А их вообще мало, – замечает Галина. – Кого? – не понимает Агнесса. – Интересных людей. – Я бы с удовольствием, – извиняется Николай. – Но у меня сегодня кончаются гастроли. Вечером мы уезжаем в Москву. – А вы задержитесь на один день, – просит Агнесса. – Что такое один день в человеческой жизни… Школьный актовый зал переполнен. Дети, и учителя, и родители. Среди детей Генка, Таня Митрофанова и разлучница Ивашова. Здесь же мы видим Багиру, спекулянтку Галину Митрофанову и Галину Митрофанову № 2 с мужем-дальнобойщиком. |