Онлайн книга «Сезон воронов»
|
– Не понравилась мне эта история с привидением… – буркнул Ангус. – Не сказать, что я суеверный, но эти умерщвленные младенцы… Я же глаз не сомкну! Лиам со смехом похлопал товарища по плечу. – Тем лучше, когда придет твоя очередь караулить, старик! – Зато я точно смогу поспать! – подхватил Дональд. – Ты, Ангус, вечно храпишь, как старая дырявая волынка! Ангус сердито зыркнул на него и шагнул под проливной дождь. Дональд последовал за товарищем, перечисляя на ходу, какие еще звуки тот издает во сне. Они пересекли рыночную площадь, подошли к пересечению Бридж-стрит и Керк-стрит и скрылись за углом. – Теперь идите, a ghràidh, – тихо сказал Лиам. Он посмотрел на меня, и я заметила, что лицо его снова стало серьезным. – Будьте осторожны! Он чмокнул меня в лоб, обнял и подтолкнул в сторону толбута. Я посмотрела вверх, на крышу мрачного вида башни, которая вмещала зал суда и тюрьму. На нижнем этаже располагались две мастерские, лавка травника и книжный магазинчик. У двери была одна-единственная вывеска, освещенная парой факелов: «Суд г. Инвернесса». – Что ж, придется идти. – Я обернулась на Марион, которая следовала за мной. В захламленной приемной было пусто. Вокруг невысокого деревянного помоста с длинным столом, за которым, должно быть, заседали судьи, валялись стулья, поломанные или просто перевернутые. Второй помост, маленький, находился слева, на нем стоял один-единственный стул, причем лицом к судейскому столу. Место подсудимого… Я невольно вздрогнула. Чадящая лампа на тюленьем жире стояла на ближайшем к нам столе, освещая это жуткое помещение. Неужели здесь судили Франсес? И ее Тревора? – Никого нет, – прошептала Марион. – Придется прийти завтра. Послышался глухой стук, а вслед за ним – ругательство. Мы вздрогнули от неожиданности. Из-под стола вынырнула белобрысая голова. Несколько минут человек смотрел на нас сонными глазами, потом громко зевнул. – Чем могу помочь? – спросил он, принимая начальственный вид. – Понимаете, – забормотала я, – я ищу молодую женщину… Сказать по правде, неожиданное появление этого юноши в солдатском мундире сбило меня с толку. – Женщину? – переспросил он так, словно не сразу понял суть сказанного. – Мою дочь, – уточнила я. – Она должна быть здесь. – Ваша дочь – здесь? М-м-м… Посмотрим… В какой части города она продавалась? – Продавалась? Марион ткнула меня легонько локтем в бок и шепнула на ухо: – По-моему, он решил, что ваша дочь – продажная женщина… Я задохнулась от возмущения. – Что? Солдат уныло глянул на меня и снова зевнул, да так, что можно было пересчитать все зубы у него во рту. – Ее имя? – спросил он, закрывая рот. – Франсес. – Франсес, Франсес, Франсес… Хм… Франсес, Франсес… Я уже подумала, что он решил сложить песенку с именем моей дочки, когда солдат извлек из-под стола книгу записей и с очевидным безразличием начал ее листать. Наконец он дошел до страницы с последними записями. – Фамилия? – Макдональд. На этот раз он сообразил быстрее, потому что не стал переспрашивать и посмотрел на нас встревоженно и с любопытством. – Так-так… Пальцем сомнительной чистоты он пробежал по перечню имен, что-то бормоча себе под нос, потом перевернул страницу. Палец уперся в самую ее середину. – Вот! Франсес Макдональд из Гленко. Семнадцать лет. Волосы медно-рыжие, глаза… – Этого довольно. Я прекрасно знаю, как выглядит моя дочь. Я хочу знать, где она сейчас! – нервно перебила его я. – Где она… Где она… Сейчас посмотрим. Арестована в Лохабере и доставлена в тюрьму в Форт-Уильяме двадцать третьего декабря сего года… Переправлена сюда двадцать шестого, осуждена третьего января… Он поморщился. У меня оборвалось сердце. – Мне очень жаль, мэм. – Что это значит «мне жаль»? Ноги у меня стали ватными. Марион подхватила меня под руку, чтобы поддержать. Молодой солдат со смущенным видом потер лишенный намека на щетину подбородок. – Ее приговорили к «яме» под мостом. На шесть дней. – К «яме»? На шесть дней? Но ведь она ничего не сделала! За что они приговорили ее к «яме»? Негодование бушевало во мне. С моей девочкой обошлись так, словно она преступница! Где она? Что с ней? Шесть дней! И девятого января ее должны были уже освободить! Получается, она на свободе уже две недели… – Ее обвинили в соучастии в убийстве. Но суд принял во внимание ее возраст и пол, да и доказательств было мало… Они проявили к ней милосердие. – Но где она теперь? – спросила я, срываясь на крик. Солдат беспомощно пожал плечами. – Не могу вам этого сказать, мэм. Больше в книге об этом деле ничего не написано. Он поднял палец, и этот жест немного меня успокоил. – Но, возможно… Есть один священник, который заботится о бедных и сирых… – Солдат наморщил лоб, вспоминая имя, потом лицо его прояснилось. – Вспомнил! Преподобный Чисхолм! Уильям Чисхолм. – Уильям Чисхолм? Спасибо! – Я уже собралась уходить, когда вдруг осознала, что не спросила о судьбе Тревора. – Я забыла спросить у вас, мистер… – Мак, – закончил он за нее. – Реджинальд Мак. – С моей дочкой был мужчина, ее муж… – Ее муж? Имя? – Тревор Александр Макдональд. – Хм… Да, так и записано. Их привезли вместе. Тревора Макдональда осудили на следующий день после вашей дочки. Их дела слушались по отдельности. Его обвинили в убийстве сержанта армии Его Величества короля Георга. Вердикт – виновен, приговор… Тут написано – «казнь через повешение». – Господи! Я вцепилась пальцами в столешницу и через несколько секунд поняла, что уже сижу на стуле, а в руке у меня стакан с водой. – Когда приговор был исполнен? – Его повесили двадцатого января, мэм. Ровно в восемь утра, вместе с еще двумя осужденными. Две крепкие руки схватили меня за плечи и начали трясти. Я открыла глаза, все еще пребывая во власти необъяснимого ужаса. Дышала я часто-часто, словно после долгого бега. Вокруг было темно и влажно. «Яма»… Я была в «яме» вместе с Франсес! – Франсес, нет! – Кейтлин, все хорошо! – послышался рядом низкий знакомый голос. Это была не Франсес. Тогда, наверное, солдат? Где моя дочь? И откуда этот мерзавец знает, как меня зовут? |