Книга Настоящая черная ведьма, страница 46 – Елена Звездная

Морда повел плечом, после посмотрел в сторону окна и как-то совершенно не весело, произнес:

— Я сделал.

С нескрываемым недовернем переспросила:

— Пост мэра?!

Как-то совершенно не весело усмехнувшись, морда не ответил и вернулся к ужину. Черная ведьма решила, что мне все это не интересно, и тоже начала есть. И мы уже почти все доели, как приоткрылась дверь, что примечательно без стука, в щель втиснулась голова госпожи Торникай и женщина громким шепотом поинтересовалась:

— Госпожа ведьма, а это… там это… вы скоро?

Вместо ответа я посмотрела на морду. Морда достал часы, глянул на них и сообщил:

— Еще четверть часа.

Я развела руками, мол вы все слышали.

— Ага, — кивнула головой госпожа Торникай. — А второе зелье, которым офицерам гарнизона жизнь портить будем тоже готово?

— Естественно, — с самым коварным видом заверила черная ведьма. Морда, вернувшийся к еде, чуть не подавился.

— Ждем, — обрадовалась госпожа Торникай, и закрыла дверь, а морда, укоризненно глядя на меня, разъяренно выговорил:

— Госпожа ведьма!

— Да-да, господин мэр? — с энтузиазмом переспросила я.

И тут я подумала вот о чем — а как это он так быстро по городу перемещался? Просто пешком вряд ли, а на лошадях никак. Соответственно я и спросила:

— К слову, как вы так быстро оказались у лавки Люсинды?

У морды дернулось веко, но мужик мужественно ответил:

— Мулы.

— Что? — я чуть тарелку не выронила.

Медленно выдохнув, морда с нескрываемым раздражением объяснил:

— Мулы, госпожа ведьма, на запах вашего зелья не реагируют. — И даже взял и добавил: — Альтернатива есть всегда, нужно лишь найти. И раз уж мне не удалось договориться с вами, даром открыл виски, я нашел иной вариант.

Да, морда определенно вызывал уважение. Умен…

— К слову, — продолжил он, — одна маленькая деталь привлекла мое внимание — и в доме госпожи Мадины Моргенштейн, и в доме господи Люсинды Хендериш имелись одинаковые по размеру, внешнему виду и параметрам массивные котлы.

Про умен беру свои слова обратно.

— Господин мэр, — я слегка поморщилась, — мы черные ведьмы, нам по регламенту положено иметь один большой котел для масштабных заклинаний.

Морда кивнул, усмехнулся, заметив мой полный скепсиса по поводу его умственных способностей взгляд, и спросил:

— А трещина на этом котле, совершенно идентичная в обоих случаях, так же регламентирована?!

Я замерла. Прикусила губу. Переставила тарелку на столик, села, сложив руки на груди. Губы, кажется, искусала — дурацкая привычка с детства. Потом пришла очередь ногтей, да, тоже иногда грызть нервически начинаю, потом…

— Я осмотрел оба, — продолжил ловец. — Вероятно, не обратил бы внимания, но в доме госпожи Моргенштейн это был единственный предмет, не подвергшийся стремительному разрушению, что и дало возможность его всестороннего изучения. Кстати, почему котел не саморазрушился как дом и все остальное?

Мне очень не хотелось сейчас что-либо говорить, хотелось закрыться дома, посидеть в тишине, подумать, но… но я ответила:

— Потому что эта вещь была подарена Мадине в день ее приезда в Бриджуотер.

Я перестала грызть ногти, обняла колени руками.

— И я так понимаю, — продолжил морда, — точно такой же котел был подарен и вам, и госпоже Хендериш?

Про Люсинду я не знала. Мы, черные ведьмы, между собой особо не общаемся, просто так вышло, что как-то раз я была у Мадины, и тa спросила, у кого я буду котел заказывать, а я рассказала, что мне его уже подарили. Мы тогда очень удивились, потому что Мадине его тоже… подарили, просто на сорок лет раньше.

— Еще вопрос, — мэр внимательно смотрел на меня, — я так понимаю, что со смертью ведьмы самоуничтожаются все ее вещи, а ведь среди них есть и подарки от магистериума, и от родственниц. То есть обращается в прах вся собственность ведьмы. Почему же тогда не стал пеплом теоретически принадлежащий госпоже Моргенштейн котел?

Вопрос по существу!

Действительно, ведь подарок переходит в собственность того, кому был подарен, а котел он остался полностью не тронут тленом, за исключением трещины…

— Так откуда у вас котел? — продолжил с расспросами ловец.

Ответила я не сразу. Несколько секунд собиралась с мыслями, потом все же произнесла:

— Грехен слишком стара, чтобы быть, к этому причастной.

Морда улыбнулся.

Это была очень снисходительная улыбка, и смотрел он на меня как на несмышленыша неопытного, а я черная ведьма, со мной так нельзя!

Но прежде чем я успела сказать хоть что-то, ловец встал, каким-то плавным, завораживающим движением, и… начал раздеваться. Действительно раздеваться, пристально глядя на меня и расстегивая пуговицу за пуговицей. И все мое возмущение отступило, заинтригованное до крайности поведением целомудренной морды.

Целомудренная морда, вдруг остановился, нахмурился и произнес:

— Если вы ждете, что я полностью разденусь, вынужден вас разочаровать — я не белый маг.

— Конечно вы не белый маг, — с энтузиазмом согласилась черная ведьма. — у них мускулатуры поболее будет. И да — мне крайне интересно, с чего вдруг у вас приступ обнажения наступил. Скажу откровенно — я заинтригована.

Подняв глаза вверх, морда некоторое время изучал потолок, после все же расстегнул еще две пуговки, дернул край рубашки, открывая глубокий белый рубец, заметный даже под черной порослью на груди, и произнес:

— Единственный маг, который сумел достать меня, и едва не отправил в преисподнюю, был ужасно, невообразимо стар, и казалось, рассыплется на ходу. Внешность обманчива, госпожа Герминштейн, и нет ничего опаснее старого, а соответственно крайне опытного мага!

И морда взялся ожесточенно застегиваться.

Жаль, мне понравилось.

Но было бы глупо с моей стороны не заметить:

— Ничего опаснее старого мага, но не старой ведьмы. — Сев удобнее, продолжила свою мысль: — Грехен не имеет дочери, ко всему прочему она не стала верховной, соответственно после семидесяти пяти лет ее сила начала клониться к закату. Да и она едва ходит, господин мэр!

И тут с площади донесся чей-то оскорбленный вопль:

— Ведьма! Урою!

То есть это мне было. Ну никакого уважения к черной магии от этих новоприбывших, утомляет даже. Подняла руку, щелкнула пальцами… зеленый огонек, сорвавшись, метнулся в раскрывшееся окошко, на площади стало тихо.

Морда вопросительно посмотрел на меня, я с улыбкой на него.