Книга Настоящая черная ведьма, страница 48 – Елена Звездная

Все, госпожа Анарайн, это война!

С этими мыслями черная ведьма покинула мэрию, планируя испортить вечер, откровенно говоря практически всем. Нет, ну всем, кроме жителей Бриджуотера, они то ни в чем не виноваты, и даже не особо бесят в последнее время.

И потому, увидев толпу ожидающих и незамужних перед лавкой, я широко им улыбнулась, молча прошла через толпу, поднялась на три ступеньки, развернулась к затаившим дыхание и…

И собственно не видела смысла скрывать правду от народа.

— Уважаемые девы Бриджуотера и… — тут я заметила телеса госпожи Торникай, — и их еще более уважаемые матери. Мне внимали очень внимательно.

— Там. — я указала на мэрию, — находится полуголая и очень на все готовая белая магиня, видели ее? Девы, дамы и девицы уныло кивнули. То есть видели, и с чем придется конкурировать они в курсе.

— Красивая, да? — мрачно спросила я.

Кивнули еще более уныло.

И тут девица Уинис, бледная, тоненькая как былинка, очень набожная и церковь ежедневно посещающая, огорошила всех кровожадным:

— А давайте ее убьем!

Предложение неожиданно нашло отклик во всех сердцах, кроме черноведьминского. В смысле все с надеждой посмотрели на меня, но я то была против.

— Не, — ответила уверенно, — кровью испачкаетесь, настроение испортится, и весь бал кикиморе под хвост пойдет. Пригорюнились окончательно. И вот тогда я выложила свой козырь:

— Врага нужно бить, его же оружием, уважаемые. Стоим здесь, ждем, а я гарантирую — каждая будет гораздо привлекательнее магианны Анарайн, слово черной ведьмы.

Присутствующие затаили дыхание. А я, мстительно глядя на мэрию, очень недобро протянула:

— Я вам устрою… рожи беломагические.

И развернувшись, вошла в лавку.

* * *

Меня встретили встревоженный Дохрай, еще более встревоженный Гардэм и шесть камышовых котов, которые уже между собой передрались и выбрали вожака — здоровый мускулистый котяра зашипел на меня первым, а остальные просто дружно поддержали. Идиллия!

— Так, — игнорируя котов, я указала Дохраю на огромный котел, стоящий в углу, — взял и выкинул.

Дух хранитель изумленно на меня воззрился.

— Выкинул, говорю, — повторила деятельная черная ведьма, — он мне не нравится.

Разведя призрачными руками, Дохрай подхватил котел и потащил его прочь из лавки.

И странное дело, едва эту махину вынесли за порог… мне стало как-то легче. А еще очень не понравилось, что наверху у котла оказалась маленькая, но уже заметная трещинка… С чего бы, я с ним аккуратно обращалась.

Но потом об этом подумаю, а сейчас пора заняться делом.

— Гардэм, сгоняй к Люсинде, узнай как она, — приказала я лениво бродящему за мной тигру.

Белый хранитель весело умчался, ему хорошо, он к одному месту не привязан.

А я осталась, под взглядом шести пар желтых голодных глаз.

— Вот только не говорите, что вас не кормили! возмутилась черная ведьма.

Камышовые коты разом ответили «Мяв».

Пришлось отдать зверюгам половину своего ужина и вот только после этого, я, наконец, ворвалась в лабораторию!

И обнаружила, что зелье из маленького котелка, то самое с шипами, Дохрай уже перелил, а вот к зелью красоты и привлекательности не приступил еще.

Замечательно!

Остановившись у стола, закрыла глаза и вдохнула воздух предстоящего колдовства. Казалось, все в лаборатории затаило дыхание в предвкушении, особенно зелье заинтересованно прислушивалось к происходящему.

Черная ведьма коварно улыбнулась.

Да свершится великое волшебство!

Почему великое? А эксперименты всегда велики.

— Мы сотворим нечто, — подкрадываясь к зелью, пообещала черная ведьма.

Зелье стало прислушиваться уже настороженно.

— Нечто феерическое, — почти подкралась.

Зелье, развесив уши, все еще внимало.

— Нечто, эпохальное! — подкралась.

Магическое, а потому почти живое зелье, зеленой вопросительной каплей поднялось над котелком, намекая, что оно как бы уже сварено и к употреблению полностью готово.

— Одной привлекательности нам мало, — щелкая пальцами и зажигая огонь под котелком, сообщила я зелью, — нам нужно целую белую магнию обставить так что…

Зелье, выражая полное свое несогласие, взмыло под потолком укоризненной кляксой.

— Так, лезь обратно! потребовала черная ведьма.

Зелье отрицательно покачалось. Нормально, да? Вот за что не люблю черномагические декокты, так это за наличие собственного отвратительного характера. И ведь теперь его уговаривать придется!

— И что, убавляя огонь, начала я, — хочешь до конца своих дней оставаться банальным совершенно обыкновенным и ничуть не выдающимся зельем, да?

Зелье кивнуло. Оно вообще ощутило себя свободным, и кажется, собиралось смыться.

— А там дождь собирается, — обломала я некоторым жидким и вредным все побегательные планы.

Зелье пригорюнилось, но сдаваться не собиралось. Придется менять тактику.

— а я бы в тебя пару капель лунного света добавила, — мечтательно сообщила черная ведьма.

Зелье замерло.

— И щепотку бриллиантовой пыли.

Зелье опустилось чуть ниже.

— И пыльцу из крылышек цветочных фей…

Зелье подумало, махнуло кляксообразными конечностями на побегательные планы и ухнуло в котел. Так-то лучше.

— А еще, — стабилизируя зелье и лишая его подвижности, продолжила я, — мы добавим десять капель очарования, я приманила нужный пузырек, отмерила пипеткой требуемое количество, — двадцать капель желанности, четыре капельки идеальности и… — зелье уже даже не трепыхалось, смирившись со своей участью, и, несомненно, манящего блеска.

А после все обещанные вреднючему вареву компоненты, и приступила к чтению заклинаний. Увы, зелья красоты и привлекательности без магии не варятся.

Затем наступила очередь непростых размышлений — подцепив капельку ногтем, я разложила состав на составляющие, сделала непростые вычисления и пришла к выводу десять капель мало, а двадцать много. В смысле десять капель красоту белой магини не перебьют, а вот двадцать сведут с ума все мужское население Бриджуотера, что нам крайне не выгодно. Одна проблема — с математикой мы не особо дружим, так что…

— Будем экспериментировать, — решила я, и уверенно направилась на выход из лавки.

Да, мне нужна была жертва черномагического эксперимента.

Выйдя на порог дома, оглядела затаивших дыхание в ожидании меня дев. Дев было жалко, им еще замуж выходить и детей рожать. Взгляд изучил всю толпу, остановился на том, кого жалко не было — госпожа Торникай.