Онлайн книга «Падший»
— А Меллоун точно мертв? — Мертв, не сомневайся. Наткнулся на него в прихожей, — передернул плечами Смит и забрался за руль. — А тебе-то что? — Странно все это, — пожал я плечами. — Теперь в расчете? — В расчете. И мы поехали в город. Как истинный джентльмен, я уступил даме сиденье, а сам всю дорогу стоял на подножке и держался за крышу. Запылил костюм, но не слишком сильно. Томас Смит предложил подвезти меня до дома, я попросил его остановиться у «Трех лилий», поскольку намеревался заглянуть в варьете. — Кольт верни, — в очередной раз потребовал сыщик. — Завтра, — пообещал я. — Завтра меня здесь уже не будет. — Тогда заезжай вечером, — предложил я и махнул рукой. — Все, бывай! На глаза попался шагавший к черному ходу управляющий, я нагнал его в переулке и прижал к стене. — Ни звука! — потребовал, вытаскивая заткнутый за пояс кольт. Конферансье округлил глаза и проверещал: — Забирайте бумажник и часы! Только не убивайте! — Заткнись! — легонько пихнул я его свободной рукой. — Просто ответь на вопросы и останешься цел. Понял? Если понял, кивни. Конферансье кивнул. — Кто приходил договариваться о выступлении Черной Лилии на гала-концерте? — Откуда вы… — Кто?! — Режиссер! Рубер его фамилия! — Кто присутствовал при разговоре? — Никто. — Кому ты об этом рассказал? — Никому! Это ж немалые деньги! Кредиторы бы вмиг налетели! Я вернул пистолет за пояс, отпустил управляющего и даже оправил смятый лацкан его пиджака. — Как ты сообщил об отказе? — спросил после этого. Конферансье ненадолго задумался, потом неуверенно произнес: — Он сам за ответом пришел, сидел в баре и пил. Я спустился и сказал: так, мол, и так, не получится ничего. Завязала Черная Лилия с выступлениями. — И слышали это… — Да все и слышали! — Все ясно с тобой, — поморщился я и предупредил: — О нашем разговоре — никому, понял? Конферансье кивнул, я похлопал его по плечу и отправился домой. Шел без всякой надежды застать Лилиану, так оно и получилось: еще от калитки заметил воткнутую в дверь записку. С недобрым предчувствием развернул ее, но нет — это была телеграмма от Рамона Миро. Он просил срочно позвонить. Не став заходить в дом, я развернулся и поспешил на телеграф. Если поначалу улочки курортного городка казались на редкость запутанными, а сам он своими размерами вызывал уважительное опасение, то за три последних дня расстояния съежились, будто шагреневая кожа. Куда ни пойди, все близко, буквально рукой подать. Вот так и с телеграфом — не прошло и пяти минут, как я оказался на месте. Сразу заказал звонок в Новый Вавилон и промаялся несколько минут в тягостном ожидании, пока освободится линия. А когда меня пригласили в переговорную кабинку, быстро поднял трубку и под хрип помех услышал: — Лео, это ты? — Да, говори! — Твой фокусник — это некий Роман Гранде, предположительно из ирландских цыган. Год назад задерживался по запросу Лондона, но обошлось без предъявления обвинений. До ареста выступал с трюками по второсортным циркам, после освобождения перебрался в Монтекалиду, там ни в чем предосудительном замечен не был. Я обдумал услышанное и вздохнул. — Не уверен, что это поможет, но — спасибо, Рамон. Деньги ты отработал. — Лео! Лео! — окликнул меня бывший сослуживец. — Это еще не все! — Говори! — Поскольку Гранде подозревался в поддержке ирландских националистов, его дело вел Третий департамент. Все это время он находился в их тюрьме. Третий департамент занимался выявлением иностранных шпионов, доморощенных сепаратистов, религиозных фанатиков и малефиков, поэтому их подопечные содержались отдельно от обычных уголовников в особо охраняемых казематах Ньютон-Маркта. — Знаешь, с кем он делил камеру? — спросил Рамон. — Говори! — рявкнул я, заставив вздрогнуть проходившую мимо переговорной кабинки старушку. — Его сокамерником был Марлини! Маэстро Марлини занимался, как он считал, «научным» гипнозом и так наловчился манипулировать сознанием людей, что сумел выкрасть секретный состав новейшего алюминиевого сплава, который шел на изготовление корпусов дирижаблей. В итоге его арестовали по обвинению в сотрудничестве с египетской разведкой, но до суда дело так и не дошло. В расследовании оказалась замешана дочь главного инспектора полиции метрополии, а сам гипнотизер не стал запираться и сдал Третьему департаменту всех известных ему агентов Александрии. — Да чтоб тебя! — не удержался я. — Ты уверен? — Узнал от надзирателя, — подтвердил Рамон. — Говорит, они крепко сдружились. — Проклятье! — прошипел я. У маэстро Марлини был на меня зуб, ведь именно я приложил руку к его аресту. И это обстоятельство объясняло если и не все, то очень многое. Невероятные трюки бессловесного мима — так уж точно. Гипнотизер мог заставить публику поверить во что угодно. — Рамон! — заторопился я. — Гранде находится на учете Третьего департамента, а значит, в картотеке есть его адрес. Сможешь узнать? — Уже! — рассмеялся мой бывший напарник. — Это будет стоить тебе еще две сотни. — Диктуй! — потребовал я, доставая блокнот. Записал улицу, номер дома и апартаментов, поблагодарил Рамона и опрометью выскочил из кабинки. На выходе поинтересовался у клерка, как далеко отсюда находится продиктованный мне адрес, оказалось — не слишком. Даже почти не пришлось делать крюк, чтобы заскочить домой. По дороге я пытался составить все известные обрывки в единую картину, но нисколько в этом не преуспел. Ясно было лишь, что участие в этом деле Марлини является ключевым. Никак не могло оказаться простым совпадением, что покушение на меня случилось в окрестностях городка, где обосновался бывший сокамерник этого прохвоста. И ладно бы просто обосновался! Варьете, спиритический сеанс, амфитеатр — раз за разом мим подводил меня к тем или иным решениям. Но зачем?! На кой черт ему это понадобилось? Месть? Месть — это нанять убийцу и занять место в партере, а к столь изощренным интригам не станет прибегать даже помешанный на манипуляциях гипнотизер. Во всем этом был некий скрытый смысл. И я намеревался выяснить, какой именно, самым простым и действенным способом — с помощью грубой силы. Зачастую проще сломать хитрецу нос, чем играть по его правилам. Крайне непросто кого-то обмануть, когда тебя не слушают, а выбивают дух всем, что под руку подвернется. |