Онлайн книга «Корона бургундов»
|
– Так я могу здесь перед кем-нибудь спеть? – Пожалуй, да, – один из парней почесал лохматый затылок. – Только подожди немного. Пойду спрошу у хозяина, если не спит, так и он послушает. Но честно предупреждаю – заплатит он вряд ли. Такой уж это человек. – Ничего. Мне б поесть чего-нибудь… – Поесть? Так садись, похлебай похлебки. Вкусная! Садись, садись, не стесняйся. Как зовут-то тебя? Керновия… Красивое имя. Ой, до чего ж ты худая. Ешь, ешь… Крадущийся в ночи вслед за галлом Скорька вздрогнул, услыхав вдруг раздавшийся так близко голос. Чистый, звонкий и прозрачный, как ручеек. Как красиво пела Керновия! И на сердце юноши вдруг стало радостно, хоть судя по мотиву песня и была грустной. – Глезия! – остановившись около повозки, тихо позвал Амбрионикс. – Глезия, отзовись, если ты здесь! – Не мешай спать! И поищи свою девку в соседней кибитке. – В соседней… Идем, Скорька. Крадущиеся шаги. Шумное дыхание мулов. Тоненький голосок – песня. – Глезия… Мне сказали, что ты здесь. Отзовись, Глезия. Кажется – и зачем Амбрионикс ее искал? Далась ему эта востроглазая девчонка, которую и видел-то всего раз в жизни. А вот, как-то прикипел – сразу и навсегда. Любовь с первого взгляда? Или – это уже он сам себе нафантазировал? Кто знает… Тишина. И, чуть погодя, едва слышно: – Кто ты? – Амбрионикс! – радостно воскликнул галл. И, тут же понизив голос, добавил: – Мы вместе бежали от гуннов, помнишь, по рву? Они схватили тебя… – Амбрионикс?!!! Ты жив? – Как видишь. Я пришел за тобой, собирайся. – Но… – Быстрее давай, к утру мы должны быть уже далеко. – У меня связаны руки… – Хорошо, – Амбрионикс вытащил из-за пояса нож. Радомир поднялся, как и все, с рассветом. Сходил к подернутой утренним туманом реке, вернулся… У палатки его ждали пятеро. Высокий старик в черном, до пят плаще, и с длинными седыми усами, трое воинов-гуннов, и какой-то бритый сухопарый мужик с постной рожей монаха. – Я – Гунтамунд-тунгин, – посмотрев на князя, величественно представился старец. – Ты – Радомир-хевдинг? – Ну я, – предчувствуя что-то недоброе, нахмурился князь. – А что такое? Гунтамунд кивнул на сухопарго: – Сей достойнейший человек, Варсоней-торговец, принес нашему повелителю жалобу на твоих людей, сегодняшней ночью совершивших у него покражу. – Что-о?! – удивленно переспросил Рад. – Быков, что ли, увели? – Украли молодую рабыню. Утром открылось все, слуги купца случайно опознали одну молодую девицу – она их ночью и отвлекла, а с нею – твоего воина. – Кого же именно? – Он не назвал своего имени. Сказал, будет говорить только в присутствии своего князя. – Хорошо, идем, – хевдинг отрывисто кивнул и обернулся, махнув рукой Хукбольду. – Бери двух новичков-данов и пошли со мной. Быстро. Даны – Готбальд и Ракса – оказались чем-то похожими друг на друга парнями, одинаково светловолосыми, худыми, но жилистыми. И очень юными – лет, может, по пятнадцать-четырнадцать. Впрочем, держались они весьма уверенно, посматривая вокруг, словно молодые задиристые волчата. У Гутбальда был меч, у Ракса – копье, скорее даже рогатина – длиной метра полтора, с листовидным лезвием, коми можно было и рубить и колоть. Страшное оружие в умелых руках. Оба парня уже обзавелись дорогими плащами из местных тканей, и сверкающими римскими доспехами – значит, бились достойно, раз смогли захватить трофеи. – Сюда, – оглянулся на ходу старец. – Вон, к тому дубу. Радомир издалека еще увидал стоявших у дуба Керновию и Скорьку. Оба были связаны и находились под охраною вооруженных мечами и копьями воинов. – Ну? – подойдя, по-словенски спросил князь. – И что тут происходит? Быстро говори – в чем провинились? Скорька пожал плечами и улыбнулся разбитыми в кровь губами: – Да ни в чем, княже. Просто наш проводник выкрал какую-то девчонку, а подумали почему-то на нас, схватили. Я отбивался и… Если б не Керновия… – Твой человек просто неистовый, хевдинг! – взглянув на Радомира, недобро прищурился тунгин (так готы да и вообще все германцы именовали судей). – Едва мы схватили девчонку, даже не схватили, а просто хотели поговорить, как он выскочил, словно дикий зверь, накинулся… Что он тебе сказал? – Невольницу украл не он. Кто – не знает. Какой-то парень, кажется, галл. Надо среди торговцев искать, там много подобного народу трется. А наших воинов облыжно в чем ни попадя обвинять – то не только мне, самому конунгу поруха! – Ну, ладно, ладно, – помялся старик. – Сам же конунг и приказал разобраться. Стоявшие за спиной Радомира даны неожиданно захихикали. Спросили по-готски: – Дозволь сказать? – Чего смеетесь, черти? – недовольно обернулся князь. – Ну, говорите, чего хотели! – Тот, кто украл – совершил нехорошее, недостойное, дело! – Вот-вот, – явно обрадовался, как видно, понимавший по-готски купец. – Ему надо было вначале убить торговца, а потом забрать все! Это – достойно воина, в этом – доблесть. Клянусь Одином и Тором, мы бы так и сделали, верно, Ракса? – Ну-ну? – тунгин посмотрел на ланов с неожиданным оживлением. – Вы говорите, надо было сначала убить? А потом? Убивать уже после кражи – поздно? – Убивать никогда не поздно, достойнейший, – даны переглянулись, видать, нравилось им внимание столь почтенных людей, лестно было. – В соседних с нашими землях недавно был такой случай: один славный воин, прельстившись, тайно похитил у одного купца кусок серебра величиной с лошадиную голову. – Ого! – Похитил под горячую руку, а немного погодя устыдился своего поступка – ведь, так уж вышло, он стал вором! Позор! – Да-да, позор! – Тогда, подумав, сей воин смыл позор кровью – он снова явился в дом того купца и оттяпал ему голову своей разящей секирой! И забрал все! А позор – смыл. Ведь теперь серебро стало не краденым, а законной добычей. – Так-так, – тунгин явно обрадовался, он почему-то уже не казался князю таким уж строгим. – Славные обычаи, славные законы. Надеюсь, твой человек все понял. – Не понял, так я ему объясню. – Эй, эй, – опасливо взвизгнул купец. – Это что еще за законы такие? Языческие? – А у нас других нет, – пряча усмешку в усах, Гунтамунд-тунгин широко развел руки. – Ведь наш конунг – язычник. Так какие же могут быть законы? Значит, ты, уважаемый Варсоней-торговец, обвиняешь этого воина в том, что он… Работорговец замахал руками: |