Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
На крыльце громко топают, ухнула дверь, слышится затрещина. – Куды прешь, бесененок, пралик тя расшиби! Варвара выскочила в сени: – Сестрица, не шумитя, погодитя, Христа ради! – Ай спить кто? – удивилась Панька. – Хлебы спужаются… С багровым лицом, крестясь и бормоча себе под нос, Варвара вынимает горячий хлеб из печи. – Нешто слово знаешь? – подозрительно спрашивает Панька. – Я вам опосля скажу… – бормочет Варвара. Тимоха уже за столом, стучит ложкой. Баранчик дает ему легкий подзатыльник, тот послушно вскакивает, крестится. – Очи всех на тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении… Варвара принесла хлеб, положила перед Баранчиком, стала ни жива ни мертва. Перекрестив ножом каравай, он отрезает краюху, нюхает пар. Поднялся, протянул деду на печь: – Кушайте на здоровье, папаша. Баранчик потянулся к чашке с кулешом, за ним остальные. Распробовал горячее хлебово, покосился на Варвару: – А сама? – Напробовалася… – бормочет она. Чашка быстро пустеет. Варвара тащит самовар. Панька говорит: – Ярка белая чегой-то захромала… поглядите, батюшка. – Чего ты там давеча про Чукановых болтал? – спрашивает Баранчик. – Да энто я так… – ухмыляется Егор. – Крячиха cказывала, Степку вроде отец отделяеть вчистую… Баранчик, со смаком хлюпая, тянет горячий чай. Феклуша разливает. – А не сказывала Крячиха, почто они в мясоед одну репу трескають? – Да будеть вам… – Пока старик их дяржал, им в пояс кланялися. Первые богачи были. А помер старик, бабы передралися. Таперя заместо одного двора справного – два, один худей другого… Всё бабы, от их вся зло, от баб… Панька смеется. Иван уставился в пол. – Думки твои мне известные… Ступай-кось, Чалому овса засыпь. Завтре картошек на базар повезешь. Панькя с тобой пойдеть. – А стряпать? – спрашивает Панька. – Вчерась я стряпала, завтре ейный черед, – подтверждает Феклуша. – Череду не надо. На стряпню Варькя станеть. И боле никто. У Феклуши темнеет лицо. – Энто как же, Яков Трофимыч? Неладно выходить… В сенях оборачивается Егор: – Для чего, папаша, других баб обижать? – Делай чего велено… – Баранчик косится на Варвару: – Подь сюды. Он стирает пот, не торопясь, достает кошелек, выкладывает медяки. – Одиннадцать копеек… Завтре в лавку сходишь. Сома соленого возьмешь да цыбик чаю. Копейку он мине должон… Под взглядами баб Варваре хочется провалиться сквозь землю. Вздрагивает красный огонек лампады в кивоте, хлопает дверь. Баранчик принес ярку, опустил ее на пол возле печки. Феклуша на коленях бьет поклоны. Храпит Егор, во сне вскрикивает Тимоха. Лежа на полатях, Варвара смотрит в темноту. Рядом ворочается Иван. Скрипит кровать под тяжестью Баранчика. Перегнувшись через Варвару, Иван спрыгивает на пол. В сенях он сует ноги в валенки. Феклуша, вскочив, прилипает к окну. Баранчик приподнимает голову с подушки. На дворе Иван заводит лошадь в оглобли. Подходит Баранчик: – А ну, вертай коня на место. Иван молча делает свое дело, проверяет гужи, затягивает седелку. Кончив возиться с упряжью, открывает ворота и говорит: – После погутарим. А то так уйду. Баранчик качает головой, бормочет угрюмо: – Ирод турецкай, булгак, весь в матерю покойницу… На Михайлов день Баранчик на дворе подрезает кабанчика. В фартуке, весь в поту, с голыми волосатыми руками, он работает с удовольствием, неторопливо и ловко. На завалинке дед щурится на тусклое солнце. Увидев Варвару с миской каши, он замычал, заволновался. – А я табе кашки запарила слатенькой… Да не бежи, дедунь, никто не отыметь… Псы ворчат, вздрагивая от возбуждения, не сводя глаз с Баранчика. Он ухмыляется, поглядывая на старика. – Энто он теперя тихой, как голубь, Трофим Яковлич. А был – чистый зверь. Как напьется, мы по суседям ховались с сестрой. Из прясла кол вынеть – и пошел махать. А именья своего – вша в кармане да блоха на аркане, всю жисть в батраках… Феклуша наливает свиной крови в стакан, в другой – водки. Обтерев руки, Баранчик крестится, пьет водку, запивает кровью. Феклуша протягивает стакан Тимохе, тот с отвращением кривится. – Какой ты мужик в таком разе? Варьке поднеси… Варвара с удовольствием вытягивает стакан до дна, облизывает губы, кланяется: – Благодарствуйте, батюшка. У ворот останавливается телега с лошадью. Баранчик поднимает голову: – А кучер иде же? Варвара выскакивает на улицу, оглядывается по сторонам, заводит лошадь на двор. Баранчик качает головой: – Иде ж он его мотал? Энтому коню сколь ума вложено – Ваньке бы малость призанять. Не поскупился Господь, ума дал как енаралу. Выводи его да напои… Пошарив в телеге, Баранчик вытащил из-под дерюги овчину и два мешка. Он пощупал овчину, развязал мешок, обнаружил в нем овес. Тут появился Иван. На негнущихся ногах он зашел в калитку. Лицо у него было разбито, напухший глаз сочился кровью. – А вот и кучер пожаловал… Иван, не говоря ни слова, шагнул в сарай и завалился в сено. Баранчик пришел следом: – Полежи, полежи, охолонися. Може, в башке твоей провеется маненько… Варвара, с лошадью на поводу, сунулась в сарай: – Батюшки, рубаху-то скидай, все пельки оторвали! А глаз-то, глаз! – Проморгается, – сказал Баранчик. – Вина дай, – велел Иван. Дождавшись, пока она отошла, Баранчик тихо, со злобой заговорил: – Пошто же ты девку страмишь, дурень? Привел жану, а сам к Аниске? Али силом на табе хомут надели? А свадьба энта? Сколь добра первели, коня на энту цену купить… А овес откуль? – В трахтире, хохлы в Усмань торговать ехали… А пущай зевло не разевають. Варвара принесла водку. – Воровать-то грех, ай не слыхал? – Баранчик подмигнул Варваре. – Чего ж мало взял? Овес добрый… Егор дремлет на лавке. Феклуша читает, бабы и Баранчик слушают, лузгая семечки. |