Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
На светофоре зажигался настоящий зеленый свет. Тренькала, переключаясь, стрелка, электровоз с цистерной выныривал из тоннеля и забирался на горку с разъездом. Мальчишки поминутно просили устроить крушение. Продавщица нажимала клавишу, поезда сталкивались и падали с рельсов, вызывая рев восторга. Обгоняя прохожих, кивая знакомым, Маша шла в толпе по краю тротуара. Впереди из “жигулей” выскочил усатый молодой человек и преградил ей дорогу: – Это как называется? Я тебе третий день звоню… – Славик, не могу, честное слово! Отец придет, а у меня обеда нету! Но он не стал ее слушать, и Машу запихнули в машину, где сидели еще трое и девушка. – Ну хоть продукты домой завезем! – взмолилась она. – Парни, знакомьтесь, это Маша, краса и гордость наша… Она возвращалась рано утром, стуча каблучками по асфальту в пустоте вымершего двора. На площадке пятого этажа, привалившись к батарее, спал парень. Сумка с красной кошкой стояла у него на коленях. Маша перешагнула через его ноги, занявшие всю площадку, осторожно отомкнула замок и вошла в квартиру. От щелчка двери парень пробудился. Он посмотрел по сторонам, поежился. За окном медлил пасмурный рассвет. Он стал спускаться, подняв воротник куртки. По набережной он брел в сторону порта. Здесь было свежо от утреннего ветра, беспокойно шумевшего в тополях. Он шел, глядя перед собой, переставляя, как цапля, свои длинные негнущиеся ноги. Внизу под берегом носилась чайка. На той стороне вдоль заводской ограды уже торопился в серой дымке ранний автобус. Он спустился к реке и сел у самой воды, уперев в темную от мазута глину свои потрепанные горные ботинки. Низко засипев, выползала из-под моста баржа, груженная песком. Песок блестел тусклым белым блеском. На веревке, привязанной к рубке, оглушительно билось белье. Он вынул из сумки транзистор, вытянул антенну. Из приемника понесся гитарный рев. Он смотрел на бегущую мутную воду, в которой качались щепки, сальные радужные пятна, обрывки бумаги, щурился на отблески, прыгавшие с волны на волну. Сквозь музыку до него долетел чей-то негромкий смех. Обернувшись, он увидел человека в красной рубашке, который стоял под тополями на набережной и ухмылялся. – Курить есть? Он кивнул, и человек сбежал вниз. – Здорово, Серков, – буркнул парень, протягивая ему сигареты. – И спички давай, пустой я. Он жадно затянулся несколько раз, поглядывая на парня с ленивой усмешкой. У него была смуглая кожа и немыслимой правильности пробор. – Чего же она тебя в такую рань прогнала? Ухмыльнувшись, Серков присел, потрогал орущий приемник: – Хорошая машина. Продай. Парень покачал головой. – Ах ты, тихушник… – Серков отрывисто засмеялся. Шагнув к кромке берега, он лег на руки и окунул лицо в воду. Он пил и отфыркивался. – Пошли, – сказал он, поднимаясь. – Куда? – Покушать надо. Деньги есть? – Нету. – Врешь! – Серков опять засмеялся ему в глаза. – Ты же не пьешь. Куда ты их деваешь? – Рано еще, закрыто все, – сказал парень, насупясь. – Иди, раз зовут. И тебя, дурака, накормлю. Рынок уже оживал. Серков обошел с тыла дощатый павильон, приютившийся за воротами рынка, и забарабанил в дверь. На повторный стук послышалось ворчание, шваркнула щеколда. – Не спится тебе, охламону, – сказала тетка, впуская их в сырую, жаркую тьму. – А это еще кто? – Жениха тебе привел, – отвечал Серков, хлопнув ее по спине. – Соскучилась, Нелька? В закутке среди бочек, наставленных там и тут, хлопотала у стола еще одна женщина, помоложе. – Деньги принес? – Были б деньги, только бы вы меня и видали, – сказал Серков, усаживаясь на сундук в углу и подхватывая молодую. Смеясь, она отпихнула его. – Все по девкам шляешься, а как денег нет, так, значит, ко мне? Пускай тебя твоя Зойка кормит. – Какая еще Зойка? – крикнула буфетчица. – Да знаешь ты ее, Нель, в комиссионном работает на Красноармейском. Кривоногая такая, вся в веснушках. Мужик у ней механик на “Академике Ферсмане”. – Вот стерва, – довольно сказал Серков. – Все знает. – Погоди, муж вернется, он тебе навешает. Серков только засмеялся, блеснув белыми зубами. – Вернулся уж, – сказал он и подмигнул Толику. В проеме перегородки виднелась стойка и высокие мраморные столики в пустынном зале павильона. – Ступай на балкон, говорит, муж пришел, – со смехом рассказывал Серков. – У самой аж зубы стучат. Этаж четвертый. Чего я там не видал, на балконе? Открывай, говорю, толковище будем иметь… – Пришиб, что ли? – спросила молодая, обмирая. – Кого? Толик невольно посмотрел на покрытую черным пухом пятерню Серкова. – Ну, мужика. – Дурочка ты, Тамарка. Ну, сунул он мне, я ему, и весь разговор. Буфетчица сняла с плитки кастрюлю с сосисками, протянула Толику стакан, он мотнул головой. – Хвораешь, что ли? – удивилась она. – Пускай закусывает, – сказал Серков. – Он у нас треханутый малость. Они выпили и принялись за еду. – Женить тебя надо, Мишка, – сказала буфетчица. – На тебе, что ли, женить? Все трое засмеялись. – Вон она все замуж просилась. – Серков кивнул на Тамарку. – Небось больше не захочется. Молодая помрачнела. – Подумаешь какая! – опять рассмеялась буфетчица. – Ну пошумит маленько. Зато зарплату домой несет. – Покалечит он ее, будет ей зарплата. – Ей-богу, сбегу, – вздохнула Тамарка. – Вчера опять лез… Толик быстро и жадно ел, уставясь в тарелку. – Ты зачем пацана с собой таскаешь? – вытирая губы, сказала Серкову буфетчица. – От тебя одна порча. – Земляк. – Серков насмешливо покосился на него. – С нашего двора. Ты же, Нелька, батю его знаешь. Это Федьки Оськина сын. – Какого еще Федьки? – Козла. – Козла? – обрадованно закричала она. – Которого посадили? – Ну. – Ой-ой! – Она покачала головой, сочувственно глядя на Толика. – Хороший мужик, шебутной только. Сколько он тут у меня выпил… |