Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
– Откуда? Опорожнив бутылку, Крюков взял куртку, выключил вентилятор. – Карина, я ушел, – сказал он кому-то в коридор. На бульваре он отпер машину. – Спешишь? А то поехали со мной в одно место. – Куда? – Книжки продаются. Взглянуть надо. – Мне в институт, – сказал Петя. – А я тебя потом подброшу. В машине Петя вынул из сумки пластинку Pink Floyd в ярком конверте. Осторожно, держа за ребра, Крюков осмотрел ее с обеих сторон. – Игранная. – Раза два, может. – Зачем продаешь? Хороший диск. – Деньги нужны. – Могу дать в долг. Петя покачал головой. Крюков спрятал пластинку, отсчитал деньги. Он не спеша закурил, достал очки, натянул перчатки с прорезями для пальцев. – С Богом. И тронул. На заднем сиденье лежала книжка, Петя полистал. Артур Шопенгауэр “Свобода воли и основы морали”. – Читал? – Нет. – Зря. Умнейший мужик. Между прочим, очень любил животных. Петя не знал, что сказать. – Это теперь общества всякие, – помолчав, заговорил Крюков. – А раньше как? Дал собаке дубиной по зубам – никто тебе ничего не скажет. На то она и собака. Дураки были. А он сам дошел, что у зверей душа есть, и доказал. Тут все и спохватились. – Не скучно? – Что значит – скучно? – внушительно сказал Крюков. – Это же бессмысленное понятие. Согласен? Петя подумал и не согласился. Квартира была голая, разоренная, с окнами без занавесок, со снятой люстрой. Крюков копался в книгах, сваленных грудой в нише, где, наверное, стояла кровать – шкура лежала на полу, искусственные гвоздики торчали в вазе на туалетном столике. Немолодая полная тетка в нейлоновом халате кормила малыша лет двух. – Нам главное – скорее, а то мы и так очень задержались. Дочка звонила, говорит: бог с ним, лучше потеряем, только бы скорее уже. Она в Одессе теперь, муж у ней капитан, очень хороший. Тоже торопит нас, а мы все никак, сил уже нет. А выкидывать жалко, может, пригодится кому. А в магазин я таскать не могу, Кирюшу не с кем оставить. Мы уже и билеты заказали. Петя читал, присев на подоконник. – А хозяин не явится потом за книжками? – поинтересовался Крюков. – У нас все по закону, – с удовольствием сказала тетка, – я вам выписку могу показать. Все по суду, каждая вещь и каждая книжка зафиксирована. Никакой он не хозяин. Это кто же вам такую глупость сказал? – Мне все равно, – сказал Крюков. – Я на всякий случай. Ты нашел чего-нибудь? – Андерсена двухтомник, – показал Петя. – Я сама двадцать семь лет бухгалтером проработала в министерстве, а муж у меня полковник, в семьдесят четвертом году от рака желудка умер. Мы чужого ни тряпки не возьмем… Крюков поднялся: – Ничем я вас обрадовать не могу. У вас тут все – собрания, вещь ходовая, но у меня интересы другие. Хотите – пришлю вам одного. Он все заберет. Только много вы на этом не заработаете. А за Бунина и Андерсена – получите. Он достал бумажник, взял деньги у Пети. – Погоди, Кирюша, не плюйся. – Сунув малышу пустышку, она пересчитала и замялась: – Маловато… – Я гляжу, вы не промах, мамаша, – спокойно усмехнулся Крюков. – Но и мы не жулики. Мне ваш телефон Мария Григорьевна давала. Она вам родственница? Странный скрипучий крик донесся из глубины квартиры. Женщина встрепенулась. – Я же ничего не понимаю… Я бы взяла Кирюшу да уехала, – бормотала она. – А кто его знает, приедем, а скажут: денег мало, куда глядела? И попугай еще. Не знаете, куда попугая девать? Они сказали, он больших денег стоит… – Живой? – Поехали, Крюков! – взмолился Петя. Но тот уже шел за ней по коридору, перешагивая через картонные ящики. На кухне на отдельном столике в высокой металлической клетке сидел большой ярко-зеленый попугай и грыз семечки. Крюков даже в лице изменился. – Откуда же такой? – Все по суду, можете не тревожиться… – Откуда он родом? – Из-за границы, – отвечала она сердито. Крюков смотрел как зачарованный. – Разговаривает? – Кто его знает… Орет вот так. Словно поняв, попугай пронзительно закричал так, что все вздрогнули. Из комнаты ему ответил малыш, женщина убежала и вернулась с ребенком на руках. – Ты моя радость! – говорил попугаю Крюков, просунув между прутьев палец и пытаясь его погладить. – Ты меня ждал? Входная дверь института была заперта. Петя приник к теплому стеклу, но ничего не разглядел. Крюков в машине беседовал с попугаем. Петя топтался у фасада, обросшего лесами, как вдруг хлопнула угловая полуподвальная дверь, и маляр в заляпанной робе и пилотке из газеты вылез с ведром, щурясь на белый свет. В вестибюле, тесном от наставленных козел, ведер и краскопультов, вахтер со смаком хлебал чай. Петин вежливый вопрос вызвал у него мрачное оживление. – Очухался! – сказал он. – Ты бы еще ночью явился. Двое маляров переодевались. Бестолково складывался день. И Петя собрался с духом. – Меня просто в военкомат вызывали, потому что сестренка заболела, а родственники приехали из Ростова. Я на минутку, отец, узнаю только… Недолго думая, Петя сунул ему рубль. – В учебной части была, – после некоторого раздумья с презрением сказал вахтер. Но рубль взял. Однако ни в учебной части, ни в деканате никого не оказалось. В одиночестве Петя носился по лестницам и понапрасну дергал двери. Он уже спускался, когда донесся слабый стрекот машинки. – Где списки, не знаете? – спросил он спину в кофточке. Женщина, смеясь, обернулась, прикрыла телефонную трубку и сказала: – Закрой двери. Пришлось гулять по коридору. Как только машинка застучала, он опять сунулся в дверь: – Извините… Она не слышала. Пальцы ее бегали без остановки. Машинка была старенькая, громоздкая, стол ходил ходуном. Наконец она стала менять лист. – Не подскажете, где узнать? Списки сняли из-за ремонта, а завтра выходной, что же мне, до понедельника теперь? Я в третьем потоке сдавал, Карташов моя фамилия. А на мандатной комиссии… Опять зазвонил телефон, и Петя покорно вышел в коридор и прикрыл дверь. С лестницы на него смотрел вахтер. |