Онлайн книга «Не ходи, Эссельте, замуж»
|
– Не волнуйся, – успокаивающе кивнул Дагда. – Наши патрули следят за тем берегом неотрывно. Незамеченными они сюда не попадут. – Будем ждать, пока попадут замеченными, – оптимистично пробормотал друид и, засунув в рот оставшуюся лепешку, с кряхтением стал подниматься с жесткого земляного пола. Несмотря на дневную карусель событий и встреч, скачек и усталости, сражений и купаний, Иванушке упорно не спалось. Сначала он был не одинок в своем полуночном бдении: с дальнего конца отведенного им гостевого домика, где расположились гвентяне, то и дело доносились приглушенные обрывки горячей ссоры: – …сделай сейчас!.. – …потом, когда… – …зачем ждать?.. – …какая теперь разница?.. – …вот поэтому я и говорю… – …а я говорю… – …расскажу ей!.. – …не посмеете!.. – …раньше надо было думать… – …нет сердца… – …нет мозгов… Потом препирательства прекратились, спорщики уснули, отвернувшись носами к разным стенам, а Иванушка всё равно не мог, как ни силился. Сначала он посчитал овец. Потом овцы в Лукоморье и сопредельных державах, занимающихся этим видом промысла, закончились, и он принялся считать лошадей. Когда закончились лошади – кур. Куры не хотели быть сосчитанными, постоянно разбегались, перемешивались в пестрые бестолковые кучи, перелетали с забора на завалинки и обратно, кричали петухами, и царевичу это, в конце концов, надоело. Бесплодно прокрутившись на матрасе, набитом свежими листьями и духовитыми травами в общей сложности часа три, он капитулировал перед превосходящими силами бессонницы и тревоги, поднялся, оделся, и тихо ступая, чтобы невзначай не потревожить беспокойно ворочавшегося и постанывавшего во сне Друстана и редко, но болезненно всхрапывающего Огрина, вышел наружу. Если бы не фонарное дерево со странными светящимися оранжевыми плодами размером с огромный арбуз, возвышающееся посреди деревенской площади и подпирающее своими изогнутыми ветвями тяжелое мрачное небо, под густой сенью крупной округлой листвы было бы совсем темно. «Как настоящей ночью,» – не успел подумать Иван, как откуда-то из-за соседнего домика к нему подошел высокий сиххё с настороженно-любопытным взглядом и нейтральной, но постоянно соскальзывающей в вопросительные, улыбкой. В одной руке его был то ли крендель, то ли бублик. «С маком и кокосовой стружкой», – отчего-то подумалось Иванушке. В другой – фонарь, сделанный из такого же оранжевого плода, как на дереве, только поменьше. «Размером с дыню», – дотошно подыскало подходящее сравнение подсознание царевича, и желудок его тоскливо вздохнул: непривычная пища сиххё по нраву ему, похоже, пришлась не слишком. – Добрый вечер, – вежливо прошептал царевич товарищу по бессоннице, и тут же оглянулся на только что покинутый домик: не разбудил ли его уход остальных. Но всё было спокойно. – Хорошей тебе ночи, человек Иван, – уважительно склонил голову сиххё и сделал радушный жест свободной от фонаря рукой. – Хочешь прогуляться? Я могу проводить тебя, показать деревню… Только теперь Иванушка заметил, что то, что он поначалу принял за бублик, был закрученный колесом рог. У пояса сиххё висели меч и кинжал. Ночной сторож! – Нет, что вы, спасибо! Не отвлекайтесь из-за меня от своих дел, – виновато улыбнулся лукоморец. – Я не хотел никого беспокоить. Просто не спится… что-то… Думал, может, если вы не возражаете, посмотрю на ваше поселение, на лес, подышу свежим воздухом, может, и засну?.. – Да, конечно, – приветливо кивнул сиххё. – Иди. Заблудиться у тебя не получится – на расстоянии трехсот метров от деревни дозоры вокруг. Дальше не заходи – для зверья, гадов, птиц ночных – самое время сейчас. – Я не боюсь! – выпятил грудь Иван. – Зря, – неодобрительно заметил сторож. Отдав стушевавшемуся Иванушке свой фонарь, он поднял к плечу правую руку открытой ладонью вперед в знак прощанья, и молча скрылся там, откуда пришел. Прогулка Ивана по сонным – в отличие от него – улицам, состоящим из разнокалиберных округлых строений, обложенных ребристой древесной корой, с конусообразными черепичными крышами и круглыми окошками, занавешенными шторками, украшенными разноцветными деревянными бусинами, кончилась довольно быстро: лесная деревня, похоже, была гораздо меньше Рудной, и даже Полевой. Впрочем, за стенами последнего дома под своды могучего векового леса во тьму убегала дорога – две неровные колеи – словно приглашая неприкаянного лукоморца не тушеваться и продолжить изыскания. Пока Иванушка решал, стоит ли продолжить ознакомительный тур, из крайнего дома вышла Боанн и с радушной улыбкой вручила ему глиняный кувшин с чем-то холодным и едко пахнущим. – Спасибо, – сказал царевич. При этом из соседнего дома выглянула незнакомая старушка и протянула ему завернутую в широкий лист булочку. – Большое спасибо, – смущенно проговорил Иванушка. Тут дверь дома, расположенного в паре метров от старушкиного, заскрипела и начала приоткрываться. Это и решило вопрос о планах на вечер. Быстро поклонившись и проговорив торопливо: «Спокойной ночи, до свидания», сконфуженный лукоморец проворно повернулся, сунул булочку в карман, и резво зашагал в чащу, глухо побулькивающий при каждом шаге кувшин подмышкой. Незнакомый лес вокруг него тихо пересвистывался и перекликался приглушенными мелодичными трелями, поскрипываниями, поухиваниями и пощелкиваниями. В высокой придорожной траве нежным зеленым светом заманивали то ли подруг, то ли ужин круглые насекомые размером с лукоморский рублевик. Со ствола на ствол и с ветки на ветку перепархивали сияющие голубым, фиолетовым, розовым и бордовым мотыльки, больше похожие на птиц, сверкающие разноцветным оперением павлиньи совы, и золотистые стрекозы, не похожие ни на кого. На толстом пне в десяти-двенадцати шагах от дороги сидела такая же толстая зверюшка – ни мышонок, ни лягушка – и, надувая пригорловые мешки, топорщила переливающуюся красноватую шерсть на боках и ритмично поквакивала, постукивая в такт голым хвостом. Как завороженный, Иванушка сошел с дороги, осторожно, чтобы не спугнуть ночное чудо, приблизился к пню, поставил кувшин на траву в стороне, и – сантиметр за сантиметром – стал бережно наклоняться, чтобы разглядеть забавное существо поближе. – Я давно хотел с тобой поговорить, когда рядом никого не будет, – раздался вдруг голос за его согбенной спиной в посапывающей шумами ночного леса тишине. Иван подпрыгнул. Зверушка – тоже. В следующую секунду ее и след простыл. – Друстан?.. – разочарование Иванушки можно было черпать ковшиком. – Что ты так кричишь? Напугал… |