Онлайн книга «Отец мой шахтер (сборник)»
|
Жених и невеста незряче взглянули друг на друга и стали целоваться напряженно и неловко. Кто-то стал считать: – Ра-аз, два… – но остановился – праздник только начинался, поцелуи на счет были впереди… А главное, все наконец заметили Генку. – Генка! – Гендоз! – Ну дает – с петухом! Генка обвел всех шальным взглядом, подняв свободную руку, прокричал: – Хвала Аллаху, господу миров! Генка подошел к молодым, подмигнул жениху. – «Оторвало, оторвало…» Не оторвало! Светка! – полез он обниматься к невесте. – Ты мне хоть и троюродная, но дороже родной! Только не ругайтесь, главное. Главное – не ругайтесь! А вот подарок! Я за ним на небо слазил! Молодые растерялись, петух вырвался на волю, отряхнулся и хрипло закукарекал. Все засмеялись, зашумели. – На счастье, на счастье! – закричал кто-то убежденно. Генка вновь взглянул на Ивана и неожиданно подмигнул. Иван попытался улыбнуться, но это ему плохо удалось. Встревоженный Красильников подошел к Генке и сказал что-то на ухо. – Спокойно! – мотнул головой Генка. – Третьей мировой не будет… В маленькой, полутемной из‑за задернутых штор, приготовленной для молодых комнатке стояли широкая, накрытая парчовым покрывалом кровать, трюмо и кресло. Всюду лежали подарки: швейная машинка в футляре, пара часов: настенные и напольные, отрезы ткани, два одинаковых уродливых плюшевых медведя и большая кукла в лентах, снятая со свадебной машины. На столике трюмо лежал здоровенный кирпич, нарядно перевязанный лентой, «символический», в основание будущего дома, наверняка подаренный отставником-майором. Прислоненный к стене, стоял свернутый в трубу ковер. Иван осмотрелся и сел на край кресла, Генка отодвинул медведя и плюхнулся на кровать. Трюмо умножило их двоих на три, и в комнате стало совсем тесно. Генка распахнул кителек, вытащил заткнутую за пояс бутылку, только что упертую с общего стола, а из карманов – два хрустальных фужера. Молча и деловито он сорвал зубами и выплюнул пробку, после чего налил по полному фужеру, поднял свой и, глядя на Ивана все теми же шальными глазами, заговорил: – С немцами, гэдээровскими – пил, на учениях, нормальные ребята… С монголом пил один раз на Курском вокзале. А с американцем пока ни разу. Ну что, будешь пить? За Аньку… – Генка стал вдруг очень серьезным. – За Анну… – Иван подумал и поднял фужер и даже хотел чокнуться, но Генка отстранил свою посудину: – А вот чокаться я с тобой не буду. – И в три громких решительных глотка выпил свою водку. После чего страшно скривился, задохнулся и просипел, объясняя: – Не в то горло… Иван внимательно посмотрел на него и выпил водку так, словно в фужере была вода. А за стеной разгоралась свадьба. Заскрипел, запиликал баян, застучали каблучки по половицам, и высокий женский голос исполнил «проверочную» частушку: Мчится тройка, мчится тройка, Мишка, Райка, перестройка! Охренели вы совсем: Мясо – десять, водка – семь! Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Красильников, сосредоточенный и внимательный. Генка успокаивающе поднял руку: – Спокойно, Юр… Красильников прикрыл дверь, Генка повернулся к Ивану и начал развивать тему сегодняшнего вечера: – Ну что, американец, за Анькой приехал? – Да, я приехал за Анной, – спокойно и уверенно ответил Иван. Генка посмотрел на кирпич и, дернув за конец бантика, развязал его. Но Иван смотрел по-прежнему прямо и спокойно. – Да, американец… – протянул Генка, не зная пока, что дальше делать. – Американец – это оскорбление? – поинтересовался Иван. – Конечно – оскорбление! – обрадованно согласился Генка и объяснил почему: – Америка ж против нас. Американец… – А ты, знаешь, кто ты? – теряя терпение, спросил Иван. – Дурак! Ты – дур-рак, понимаешь? – Понимаю, – неожиданно мирно, охотно даже согласился Генка. – Дурак, конечно… Обижал ее. Пил, гулял, все такое… Родить от меня не может который год. А ты думаешь, я пустоцветом родился? Да от меня до армии три бабы залетели, четыре почти! А служил-то я знаешь в каких войсках? В ракетных! Гептил знаешь что такое? Не знаешь, конечно, у вас они на сухом топливе. Пока мы свой гептил в баки заливаем, вы – шарах! Так, да? Иван громко вздохнул: – Понимаешь, Геннадий, дело заключается совсем не в том, на каком топливе работают ракеты здесь и там; дело заключается в том, что ты дурак. – А ты знаешь, где у нас с Анькой свадьба была? – Генка неожиданно перешел на шепот: – В лагере… Начальник свидетелем был… Вся зона поздравляла. Она – красавица, школу с золотой медалью закончила, у нее мать учительница, а я, а у меня… – У Генки задрожали вдруг губы, и он заплакал, сдавленно заревел, грязными кулаками размазывая по лицу слезы. Иван смотрел на соперника без жалости и даже без сочувствия. – Да, тебе повезло, тебе сказочно повезло, потому что такие, как Анна, – одна на миллион или, может быть, реже. Она здесь последняя, а ты… Дуракам везет, я знаю это выражение, везет, да, но… недолго… Генка хлюпал носом и мусолил грязные щеки кулаками. – Ты… ее… увезешь? – Да, увезу, потому что здесь ей делать нечего. – А если она… Если она не поедет? – А если она не поедет, я останусь здесь, – твердо ответил Иван, поднял бутылку и неожиданно предложил: – Добавочки? Генка кротко кивнул. …Когда Красильников, а вместе с ним и майор-тамада заглянули в комнатку, то, к удивлению своему, не обнаружили там ни Ивана, ни Генки, но обнаружили распахнутое окно. …Они стояли на взгорке у реки: враг напротив врага. – Нож есть? – спросил Генка. Иван непонимающе нахмурил лоб. – Нож, спрашиваю, у тебя есть? – заорал Генка, теряя терпение от такой бестолковости. – Если есть – выкинь! – У меня нет ножа, – ответил Иван и помотал головой, но Генка не поверил и, подбежав, сноровисто провел по бокам и ногам противника, после чего, расставил руки в стороны, предлагая проверить себя: – Обыскивай! Иван мотнул головой. – Веришь? – спросил Генка. – Верю, – ответил Иван. – Ну и зря! – Генка отрывисто засмеялся, но тут же вновь стал серьезным, предельно серьезным. – Значит, так, правила просты – бьем по очереди – до вырубона. По яйцам не бить! Кто первый? Иван пожал плечами. От волнения и вечерней прохлады его бил озноб. Генка тоже волновался и от волнения суетился. |