Онлайн книга «Отец мой шахтер (сборник)»
|
– Иваныч, он откуда-то знает про Гелю. Все знает: имя, фамилию, отчество. Печенкин долго молчал. – Он уходит, Иваныч! – напомнил Седой. Владимир Иванович нервно хохотнул: – Знаешь поговорку: жена узнаёт последней… – Так она последняя и осталась! Что делать, Иваныч? Он уходит! – Чёрт с ним, пусть уходит, – поставил точку Печенкин. 2 Бодро, весело вышагивал Илья по привокзальному рыночку; не обращая внимания на возмущенные крики баб, подхватил на ходу из отверстого мешка жменю семечек и, лузгая их, остановился у прилавка, за которым одиноко пребывал продавец корейской моркови. Полноватый, с глазами-щелочками, похоже очень смешливый юноша-продавец не стоял на месте, а все время двигался: руки, ноги, туловище, голова, и с губ при этом слетали звуки яростных каратистских ударов: – Бум! Джи! Кия! Они смотрели друг на друга так, будто были знакомы сто лет, потом сто лет не виделись и вот теперь снова встретились. – Ты Ким, – сказал Илья. Кореец сдвинул у переносицы брови и проговорил несогласно и гордо: – Я – Брюс! – Нет, ты Ким! – настаивал Илья. – Нет, я Брюс! Бум! Джи! – Ну какой же ты Брюс, ты Ким! – Илья добродушно улыбался, но кореец увидел в этом насмешку. Он выскочил из‑за прилавка, встал в боевую позу, однако Илья поднял вверх руку, показывая свою забинтованную ладонь. Кореец склонил голову набок, вопрошая. – Бандитская пуля, – объяснил Илья. Кореец понимающе кивнул и стал смотреть по сторонам в поисках подходящего соперника, чтобы доказать, что он – Брюс. Пьющие чай кавказцы, пьющие водку алкаши, омоновцы с автоматами и казаки с нагайками – все они были не соперники. Тогда кореец молча подхватил с прилавка ведро с морковью и направился в сторону станции. Илья взялся за дужку ведра с другой стороны, и они пошли вместе – дружно, весело, в ногу. Переступая через переплетение рельсов и пролезая под вагонами, молодые люди вышли на другую сторону станции, где было пустынно и грязно. На высоком бетонном заборе, за которым возвышались корпуса железнодорожных складов, висел большой черно-красный плакат, на котором был нарисован, и довольно умело, штурмовик в черной рубахе, галифе и сапогах, поднявший руку в фашистском приветствии. Как солнце с расходящимися лучами, над ним сияла слегка закамуфлированная фашистская свастика. Грозная надпись внизу свидетельствовала и предупреждала: «Охраняет “Русский порядок”». Перед закрытыми железными воротами прохаживался человек, который, быть может, позировал для этого плаката, – белобрысый верзила в черной форме с повязкой-свастикой на рукаве. На боку его болталась резиновая дубинка. Еще больше прищурив прищуренный глаз, кореец оценивающе посмотрел на противника. Этот ему подходил. – Я – Брюс, – громко шепнул кореец Илье и, поставив ведро на землю, отправился на бой. Фашист смотрел на инородца как на диковинку. Его белесые, словно обсыпанные мукой ресницы часто моргали. – Эй, ты, дай закурить! – провокационно воскликнул кореец и встал в боевую позу. – Что? Да я… – Фашист от возмущения задохнулся и кинулся вперед, отстегивая на ходу дубинку. – Да я тебя! – Ки-я!!! – пронзительно выкрикнул кореец и довольно высоко подпрыгнул с вытянутой вперед ударной ногой. Удара, однако, не вышло, потому что до противника было еще довольно далеко. Неудавшийся каратист шлепнулся об землю, но тут же бодро вскочил и резво понесся назад. Илья уже был в стартовой позиции. Подхватив на ходу ведро, они рванули к станции. Верзила настигал. Он занес дубинку над головой и наверняка достал бы кого-нибудь, если бы не корейская морковь – ведро вылетело вдруг из дужки, опрокинулось на асфальт, фашист ступил в оранжевую склизкую кучу, получая ускорение, проехал на пятках, и ноги его взлетели чуть не выше головы… Илья и кореец не успели подумать, что спасены, как увидели бегущих навстречу двух других фашистов. Не сговариваясь, ребята свернули резко в сторону и нырнули под стоящие вагоны. Они пересекли несколько составов и спрятались под товарняком, прижавшись спинами к колесу и пытаясь сдержать дыхание. – А здорово я ему чуть не попал! – громким шепотом похвастался кореец. – Сколько ударов ты знаешь? – спросил вдруг Илья. – Шесть. – Я научу тебя десяти ударам, – пообещал Илья и прибавил: – И ты будешь непобедим. Кореец посмотрел на Илью как восторженный и благодарный ученик на своего сэнсея. Три пары ног в начищенных до блеска сапогах и черных эсэсовских галифе остановились напротив, и казалось, что сейчас, как в советском кино, зазвучит громкая и нахальная немецкая речь. Но речь зазвучала наша, русская: – Обнаглела нерусь вконец! – Да запомнил я их обоих. Найдем. Третий молча мочился. Илья осторожно вытащил из‑за пазухи револьвер и плавно, бесшумно взвел курок. Чтобы не закричать от восторга, кореец зажал ладонью рот. Словно почувствовав для себя опасность, фашисты ушли. Глава четырнадцатая. КОЛЛЕКТИВНЫЙ ПОРТРЕТ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ 1 – Ну, знакомьтесь! – громко и радостно предложил Илья и отступил на шаг. Мулатка еще раз глянула на корейца, криво улыбнулась и, неохотно протягивая ладонь, назвалась: – Анджела Дэвис. Взволнованный кореец чиркнул ладонью по штанине, излишне крепко пожал девушке руку и назвал свое полное имя: – Ким Ир Сен. Илья смотрел на них как родитель на своих удавшихся детей – счастливо и удовлетворенно. Анджела Дэвис повернула голову в его сторону, скривилась еще больше и, не скрывая раздражения, поинтересовалась: – Ты специально нас таких подбираешь? – Каких – таких? – не понял улыбающийся Илья. – Я черножопая, он узкопленочный… – Как? Узкопленочный? – повторил Илья и заливисто засмеялся. – Специально таких подбираешь?! – нервно крикнула Анджела Дэвис. Илья оборвал свой смех. – Специально? Да, специально. Я выбрал вас специально, – спокойно и серьезно заговорил он, глядя то в глаза мулатки, то в глаза корейцу. – Я выбрал вас специально, потому что вы – последние. Сегодня последние становятся первыми, а первые – последними. Вы будете первыми. Я выбрал вас специально… – Мы последние, а ты какой?! – робея, еще громче крикнула Анджела Дэвис. – Кто ты вообще такой? Илья грустно улыбнулся и не ответил на вопрос. Ким почесал затылок и спросил смущенно: |