Книга Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы, страница 65 – Алиса Дорн

— Я ведь так перед тобой не извинилась.

— За что?

— За футболку, — готова поспорить, то пятно от вина было не отстирать ничем.

Улыбка погасла, зеленые глаза мигом посерьезнели. С тяжелым вздохом Диз отставил чашку в сторону.

— Что ты теперь натворила?

Я бы, наверное, не стала ничего говорить. Не ему. Но с того самого… возраста я тяжело переносила кошмары. И я устала. Безумно, словно все произошедшее за два последних месяца разом навалилось и норовило погрести меня под собой. А он был рядом — и, видимо, правду говорят: ничто не сближает так, как бессонница, поделенная на двоих.

— Ты рассмотрела круг? — спросил он, когда я закончила рассказывать.

Очки, которые на протяжении последних минут он крутил в пальцах, исчезли. Просто растворились в воздухе. Так и знала, что что-то здесь нечисто, без колдовства не обошлось! Откуда он их все время доставал? Точно не из кармана джинсов, туда и паспорт запихнуть было бы проблематично — настолько узкими они были. А сумки у него при себе обычно не было.

— Нет, — ответила я, оторвав взгляд от его рук.

Это не было неправдой. И не было совсем правдой. Чертов ГООУ, я здесь скоро в патологическую лгунью превращусь! Но все же что-то удерживало меня от того, чтобы открыться ему полностью. Диз встал и, подцепив по пути опустевшие чашки, отправился к автомату — заваривать кофе по новой.

— Значит, мара, — задумчиво протянул он. — Оригинальный подход, но в случае Гаапова круга понятный: они стирают знания, но не трогают эмоции. Не могут. Мары подцепляют переживания… А мы еще удивлялись, как Охотникам удается восстанавливать память.

— Я ведь не раскрыла никакой страшной тайны Охотников? — спросила я испуганно и виновато.

Об этом я не подумала. Интересно, у них есть статья за выбалтывание секретной информации? Я надеялась, что нет.

— Не переживай, я никому не расскажу. Обещаю.

Он поставил передо мной чашку — на этот раз мою — и снова занял место напротив.

— А договор о неразглашении подпишешь? — без особой надежды поинтересовалась я. Не было у меня особой веры в его честное слово.

— А что я за это получу?

— Мою благодарность? — предложила я.

Диз только фыркнул.

— Маловато будет. Я же говорил: равноценный…

— Обмен. Первое правило алхимии, я помню, — закончила я за него.

— Почему алхимии? Разве первое правило алхимии не «чуть что — ноги в руки и беги»? — недоуменно нахмурился демон.

Мне удалось сбить его с толку. В самом деле, и перед кем я «Стального алхимика» [15] цитировала?

— Значит, мара… — повторил Диз, поглядывая на меня с неожиданным сочувствием.

— Ага, — я легонько подула на кофе. Горячий. — Кстати, а зачем им кошмары?

— Не кошмары. Эмоции, которые они вызывают.

— Зачем им эмоции?

— Своих не хватает, — пошутил он. По крайней мере, я надеялась, что пошутил. — Ты знаешь, что такое магический фон?

Я с энтузиазмом закивала. Одна из немногих тем в учебной программе ГООУПиОАатСДиРН, которую я понимала! Ну, как понимала… Я представляла его себе как радиацию: ты его не видишь, не чувствуешь, но он есть. И выделяется всем живым в нашем мире. Чем-то — меньше; чем-то, например магами или созданными ими артефактами, — больше. Окружавшие меня люди (и нелюди) утверждали, что это «излучение» можно было увидеть — или хотя бы почувствовать, — но, как обычно, я была безнадежна.

— Чем сильнее эмоции, тем яснее они ощущаются. А страх — очень сильное чувство, тебе следовало бы быть с ним осторожнее.

Почему? И вообще, что за инсинуации?

— Хочешь сказать, я пышу эмоциями, как печка жаром? — оскорбилась я.

Диз улыбнулся.

— Хуже. Ты фонишь, как Чернобыль.

Более сомнительного комплимента я еще не получала.

— Допустим. И что с того?

— То, что мары питаются магией, которую ты выделяешь вместе с эмоциями. Наш мир не так щедр, как ваш. Вы можете вытягивать магию прямо из воздуха, мы — нет.

Но зато они могли вытягивать магию из других. Каннибализм какой-то.

— Только мары, или на вашей стороне у всех такой рацион? — уточнила я.

— У всех.

Я поспешила отодвинуться.

— Я тебе уже говорил, мне не нужна твоя магия, — поморщился Диз, заметив мой маневр. — И, будем откровенны, страх не очень уж вкусен. Злость лучше, но я все же предпочитаю кофеин.

Я ошеломленно уставилась на него. В голове не укладывалось: магическая подпитка чувствами, энергетический вампиризм и прочие любимые темы эзотерических журналов для пенсионеров и домохозяек. Если бы я не провела два месяца в ГООУ, ни за что бы не поверила. Но это откровение было еще не самым странным из услышанных мною здесь. Минутку, но кто тогда схарчил целую тарелку печенья, и зачем?

— Ты не о том думаешь, — сообщил Диз, доливая в кружку молока и высыпая туда один за другим три пакетика с сахаром. Я снова попыталась впасть в ступор. Зачем существу, питающемуся чувствами, сахар, да еще половина дневной нормы в одной чашке? — Главный вопрос сейчас: что ты собираешься делать?

С марой?

— Не спать?

Демон с сомнением покосился на меня.

— Сколько ночей ты ей должна?

— Еще тринадцать.

И, чтобы пережить их, мне понадобится много, очень много кофе. И чая. И какие-нибудь физические упражнения, наверное. Позитивная новость: у меня наконец появится повод заглянуть в университетский спортзал!

— Ты когда-нибудь слышала о такой штуке, как депривация сна? — поинтересовался Диз. — На пару дней твой план, может, и сгодился бы, но две недели… Головокружение, обмороки, постоянный озноб, галлюцинации, бред, паранойя… Впрочем, последней у тебя и без того хватает.

А ведь мог просто пожелать удачи. Я вздохнула. Все равно, после увиденного сегодня сна любой делирий был предпочтительнее.

— И я даже не говорю об этической стороне вопроса, — продолжал он. — Насколько я понял, мара выполнила свою часть договора. А ты хочешь платы избежать. Опять.

Дожили. Демон учил меня морали.

— Как будто ты такой честный и не воспользовался бы лазейкой! — возмутилась я.

Я не нарушала никаких правил: я обещала маре свои сны в течение следующих двух недель. Но если нет снов, разве это моя вина?

Диз рассмеялся:

— И снова оскорбления? Вот теперь я тебя узнаю. А то ты вторую ночь подряд какая-то слишком добрая.

— Разве? — удивилась я и задумалась.