Онлайн книга «Глубокое бурение»
|
— А где она? — Собак выгуливает. — Так… Что именно так, Петр не знал. Сидеть в этой вони наедине с нелюдимым пацаном? — А где друг твой? — Какой друг? — Ну, какой… С которым ты сбежал. — Я не сбежал, меня отпустили. А Олег не друг, он мой брат. — Брат, — хмыкнул Лопаницын. — Откуда у тебя брат взялся? — От мамы. В замочную скважину вставили ключ, повернули, и в коридор вошла мокрая Марина Васильевна, сопровождаемая собаками. Тут же поднялся несусветный гвалт. — Тихо! — рявкнула хозяйка. Шавки порядка ради тявкнули еще пару разиков — и умчались в комнату. Оттуда донесся радостный вопль: — Собаки! Очумевшим взглядом Марина уставилась на участкового: — Вы как здесь оказались? — То есть как это? Вы попросили — я и пришел. — Дверь была заперта. — Мне молодой человек открыл. — Петр кивнул на Евгения. — Он не мог вам открыть, дверь запирается только снаружи. — Простите? — У меня замок односторонний, запирается только снаружи. Когда я дома, дверь закрыта на щеколду. Участковый подошел к двери и убедился в правоте хозяйки. — Ничего не понимаю. — А уж я как не понимаю! — повысила голос Кулик. — Женя, будь добр, присматривай за… за этим… Как его зовут, кстати? — Мама, ты опять? — Казалось, пацан опять заплачет. — Он Олег. — Послушай, ты прекрасно знаешь, что я не твоя мама, я тебе в бабушки гожусь, мне шестой десяток пошел. Что за фантазии, в конце концов? Евгений заревел и убежал в комнату. — Сурово, — похвалил участковый, — уважаю. — Вот уж в чем, а в вашем уважении я нуждаюсь в последнюю очередь. Вы мне можете объяснить, что эти дети делают у меня? — Вы меня спрашиваете? — А разве тут еще кто-то есть? Лопаницын недобро прищурился: — Вы меня языки почесать позвали или по делу? Марина Васильевна взяла себя в руки. — Чай будете пить? Участковый отказался, но на кухню прошел. — Вы тут подождите немного, я переоденусь, — извинилась Кулик и оставила гостя наедине с кошками. Лопаницын начал рекогносцировку. Кухня три на четыре метра, с застекленным балконом, выходящим во двор, на западную сторону дома. Слева от балконной двери холодильник марки «Бирюса» белого цвета. Между холодильником и капитальной стеной расположен ящик, покрытый темным лаком. Справа от балкона, между капитальной стеной и газовой плитой марки «Гефест» белого цвета находится батарея центрального отопления, выкрашенная голубой краской. Рядом с батареей на паркетном полу лежит коврик красного цвета, предположительно — лежанка собаки. Над газовой плитой расположен вытяжной шкаф неизвестного производителя белого цвета, с правой стороны шкафа на пластмассовых крючках висит кухонная утварь: шумовка, половник, вилка с двумя зубцами, ситечко на длинной пластмассовой рукоятке. Правее плиты стоит кухонный шкаф, выкрашенный белой краской, между шкафом и стеной — металлическая раковина-мойка с хромированным рожковым смесителем. Кухонный стол стоит у стены напротив балкона. На столе… Тявкнула собака, и тотчас басовитый рев наполнил кубатуру двухкомнатной квартиры. От неожиданности участковый даже присел. А после решительно бросился в комнату, потому что наверняка Кулик не успела переодеться и сейчас мечется в ванной комнате, не зная, что делать, — то ли бросить и спешить на помощь как есть, то ли закончить процесс переодевания. В коридоре Петру не повезло: подошва отчего-то потеряла сцепление с полом, поехала, и он, красиво взбрыкнув ногами, пребольно приземлился на всю спину, да еще и затылком приложился об косяк. В глазах на мгновение вспыхнул яркий свет, потом резко потемнело, и, что самое обидное, уста участкового разверзлись и исторгли слова, которые наверняка услышали и дети, и Марина Васильевна. Хозяйка, кстати, выскочила тут же, у Лопаницына даже в глазах развиднеться не успело: — Что?! Что случилось?! — и едва не наступила на гостя. Новый взрыв детского плача. Участковый со стоном попытался встать, рука угодила во что-то липкое, и очередная порция брани означала, что Петр понял, во что влип и на чем поскользнулся. Марина Васильевна скрипнула зубами и перешагнула распластавшегося на линолеуме. Она вбежала в гостиную и обнаружила забившуюся под стол Капитошу, самозабвенно ревущего Олега и Евгения, который тщетно пытался утешить товарища. — В чем дело? — громко спросила Марина. — Мааа! — надрывался Олег, пряча под мышкой ладонь. — Маамаа! — Его Капа цапнула, — шмыгнул носом старший. — Он ее погладить хотел, а она цапнула. Присев перед малышом, Марина Васильевна взяла его за руку. На кисти отчетливо выделялся след укуса, но крови, по счастью, не было. — Где эта собака? — Марина приобняла малыша и посмотрела под стол. — Ты зачем мальчика укусила, а? Капитоша заурчала и оскалилась. — Ух я тебя! — пригрозила Марина Васильевна. — Ух, злюка! Громко тявкнув в ответ, Капитоша выскочила из-под стола и бросилась прочь. В прихожей она наткнулась на поднявшегося уже с пола участкового и подняла такой визг, что у Лопаницына уши заложило. — Дурдом какой-то, — поморщился Петр. Находиться здесь было тошно. И вонь, и ситуация идиотская. — Вы меня зачем вызывали-то? Кулик беспомощно посмотрела на участкового. — Предупредить… — Спасибо, предупредили. — Эй, куда вы? — В приют, выяснять… — А мне что прикажете делать? Марина Васильевна оставила всхлипывающего Олега и побежала догонять Лопаницына. — А вам, — Петр Ильич остановился у двери, — вам придется изображать мамашу, до выяснения. — Блин, меня Ирка убьет, — невпопад закончил Пятачок. Дождь не унимался. Пока Лопаницын рассказывал о вылазке в тыл врага, он успел несколько раз поскользнуться на глинистой тропке, и левую штанину участкового покрывал слой рыжей грязи. — Ты что, так прямо и оставил детей на нее? — Оставил. Я же не ты, не знаю, как со спиногрызами себя вести. Да и как бы я их повез? У них ни одежды подходящей, ни обуви. Да и воняет там — святых выноси. |