Онлайн книга «Проклятие Батори»
|
– Заниженные ожидания, – проворчала мать, глядя сквозь кристально прозрачную жидкость в своей рюмке. – И ты, на мой взгляд, оказалась слишком кроткой. Бетси понимала, что это все сливовица, но восприняла слова матери, как удар в живот. – А этот Джон, – продолжала Грейс. – Если б ты осталась с ним, то сейчас работала бы в Массачусетском технологическом институте. – В Массачусетском технологическом нет курса психотерапии, мама. – Ну, тогда в Бостонском университете, – сказала Грейс, протягивая руку к бутылке сливовицы, и плеснула себе в рюмку. Тягучая жидкость перелилась через край на вязаный коврик. – Мама. В ней больше пятидесяти градусов… – Или, может быть, в Гарварде. У тебя ведь есть мозги. Тебе не достает другого… – Я никогда не хотела преподавать в университете. – Можно проводить практические исследования. Публиковать свои работы. Сделать себе имя! – Я помогаю людям, мама. Разве это плохо? – Как твой отец! Ха! – презрительно воскликнула Грейс, и ее язык пристал к нёбу. Она издала щелкающий звук. «Как дельфин», – не удержалась от мысли Бетси. – «Помогаю людям»! – повторила мать наконец, отодрав язык. – Как будто люди – сломанные игрушки, которые он умеет чинить. Подклеить здесь, подклеить там… Он никогда не хотел публиковать свои работы. Знаешь, как его уважали в Вене до того, как мы поженились? А потом ни с того ни с сего он решил спрятаться под ковер. Исчезнуть. – Что плохого в том, чтобы помогать людям справляться с их проблемами? – Помогать людям! Этим занимаются социальные работники и школьные учителя! Регулировщики на переходах для детей, бойскауты… – Знаешь что, мама? Похоже, ты перебрала сливовицы. И на самом деле ведешь себя так, потому что не можешь пережить папину смерть. – А вот не надо тут этого твоего психоанализа, девочка! – отрезала Грейс, грозя дочке костлявым пальцем. – Я не нуждаюсь в твоих советах. – Лицо ее сморщилось от горя, и она заплакала. – Мы могли поговорить о папе, совершенно не ссорясь, – мягко проговорила Бетси. – Тебе нужно с кем-то поговорить. Грейс крепко зажмурилась и покачала головой, пытаясь отогнать эти слова. – Я хочу поговорить о тебе, а не о твоем отце! – сказала она, крепко сжав ножку рюмки. В ее пальцах, ухватившихся за рюмку, как птичья лапа за насест, Бетси увидела очертания костей. – Если бы ты осталась с Джоном, он бы выправил тебя. Это был практичный молодой человек. Никакой ерунды. Он бы стал чертовски хорошим отцом, он бы вас всем обеспечил. А у меня уже были бы внуки. У Бетси вдруг захватило дыхание. Она хотела ответить матери, но не могла вымолвить ни звука. И просто встала, схватила с крючка куртку, обмотала шарфом шею на три оборота, натянула лыжную шапку с кисточкой и перчатки. – Куда ты? – рявкнула Грейс, наклонившись в кресле, отчего чуть было не свалилась на пол. – Бетси! Там ведь снежная буря! – Луше буря там, чем буря здесь, мама. Бетси хлопнула дверью, прогоняя жгучие слезы. Снежинки таяли у нее на ресницах, заслоняя взор. Глава 6
Чахтицкий замок 28 ноября 1610 года Проверив состояние конюшен, Янош спросил, нельзя ли его представить хозяйке замка. – Графиня не дает аудиенций до наступления сумерек, – ответил Ковач. – Вы увидитесь после заката. Янош оглянулся на мрачный замок, где раньше заметил движение какой-то тени. – Похоже, я уже видел ее мельком, когда занимался с жеребцом. Стражник удивленно посмотрел на него, изогнув бровь. – Сомневаюсь в этом, конюший Сильваши. Не при свете дня. Он поднял руку в перчатке, предлагая Яношу следовать за ним в бараки, где отдыхали стражники и конюхи. Тяжелые двери со скрипом отворились, дохнув на пришедших запахом щей. Этот кислый запах перебивал все другие, разве что порой доносился запах немытого тела стражников. – Можешь постелить себе у очага, – сказал Ковач. – Поварята поддерживают огонь всю ночь. – Вы новый конюший? – пропищал чей-то высокий голос. – Да, пора бы кому-то позаботиться об этих несчастных животных, а то они уже почти превратились в мясо для моего котла. Поваром оказался тощий человек с туго обтянутым кожей черепом. Янош видел, как при разговоре двигаются мышцы на его шее и челюсти. Мясистыми были только предплечья, натруженные помешиванием в массивном железном котле. Судя по тщедушной плоти этого повара, его стряпня не предвещает ничего хорошего, подумал Янош. Он посмотрел на стражника. – Я бы хотел приступить к работе и заняться лошадьми как можно скорее. Повар, у вас есть сахар? – Ах! – ответил тот, качая своей черепообразной головой. – Вы думаете, у повара в бараке может быть сахар? Сахар запирают в кладовой под зорким присмотром поварихи Броны. Его привозят из Венеции, он дорогой… – Мне нужно всего пять ложек. Пожалуйста, добудьте сейчас же ради здоровья лошадей. Здесь они принесут больше пользы, чем в брюхе какого-нибудь знатного сладкоежки. Ковач и повар переглянулись, не зная, что ответить дерзкому молодому конюшему. – Капитан Ковач, вы пользуетесь в сортире известью? – спросил Янош. Стражник в гневе наморщил лоб. – Мы пользуемся ей, чтобы чистить бараки. На что ты намекаешь? – Хорошо. Мне понадобится хотя бы полведра щелока. И солома вроде той, которую бросают на ночное золото [12] . Мне понадобится довольно чистая, свежая солома, чтобы набросать по всей конюшне слоем в фут. К ночи Ковач увидел, как новый конюший усердно трудится вместе с ватагой мальчишек-конюхов. Впрочем, больного Алойза Янош усадил у огня и накрыл одеялом. Конюший положил на колено заднюю ногу кобылы и поднес смердящее копыто к лицу. – Смотрите: треугольная часть – стрелка – самое чувствительное место, – объяснял он мальчикам. – Никогда не срезайте ее, если только она не омертвела и не свисает. Эта часть копыта живая и чувствует боль, как ваши пальцы. – Острым ножом он очистил островок мягкой плоти от навоза и впившихся камешков. Потом один из конюхов накапал в гниющее копыто щелока, а Янош обернутыми в тряпку пальцами вдавил туда известковый порошок. – Это надо проделывать каждый день, пока плоть не заживет и не подсохнет, – сказал он, все еще держа копыто в руке, а потом отпустил его и выпрямил колено. Подойдя к кобыле, Ковач увидел на гнойной ране что-то белое и блестящее. Кобыла фыркала, а мальчики-конюхи кивали, получая указания конюшего. |