Книга Архив Буресвета. Книга 1. Путь королей, страница 118 – Брендон Сандерсон

— Не было мира после Чертогов Спокойствия, — тотчас же ответил Адолин. — Жизнь на Рошаре есть борьба.

Это цитата из «Доводов».

Изумленный князь повернулся к сыну:

— Так-так, и кто это цитирует мне священные тексты? Ты?

Юноша пожал плечами, чувствуя себя глупо:

— Ну, видишь ли, Малаша довольно религиозна, и потому я сегодня с утра слушал...

— Погоди, — перебил Далинар. — Малаша? Это кто такая?

— Дочь светлорда Севекса.

— А та девушка, Йанала?

Адолин поморщился, вспомнив о катастрофической прогулке, на которую они отправились вдвоем. Ему еще предстоит сделать ей несколько милых подарков, чтобы загладить вину. Теперь, когда он ухаживал за другой, она не проявляла к нему и половины прежнего интереса.

— Все плохо. С Малашей перспективы, кажется, получше. — Он быстро сменил тему: — Я так понял, в ближайшее время Ройон с нами на плато не отправится.

Далинар покачал головой:

— Он слишком боится, что я попытаюсь его обхитрить. Возможно, было ошибкой обращаться сперва к слабейшему из великих князей. Он предпочитает притаиться и переждать ненастье, оберегая то, что имеет, чем принимать участие в рискованной игре ради чего-то более великого.

Далинар уставился на карту с отрешенным выражением лица:

— Гавилар мечтал об объединенном Алеткаре. Когда-то я думал, что брат добился своего, несмотря на все его заявления. Но чем дольше я работаю с этими людьми, тем больше понимаю, что Гавилар был прав. Мы потерпели неудачу. Покорили их, но так и не сумели объединить.

— Значит, ты все-таки собираешься обратиться к остальным?

— Да. Для начала мне хватит и одного союзника. По-твоему, кто бы это мог быть?

— Не знаю. Думаю, тебе стоит кое-что узнать. Пришло послание от Садеаса — он просит разрешения войти в наш военный лагерь. Он хочет расспросить конюхов, которые заботились о лошади его величества во время охоты.

— Его новый пост позволяет предъявлять такие требования.

— Отец, — проговорил Адолин, подходя ближе и понижая голос, — мне кажется, он что-то замышляет против нас.

Далинар перевел на него взгляд.

— Знаю, что ты доверяешь ему, — быстро добавил Адолин. — И я теперь понимаю почему. Но послушай меня! Сейчас он занял идеальное положение, чтобы нанести нам удар. Король достаточно одержим и способен подозревать даже тебя и меня... знаю, ты это заметил. Все, что требуется Садеасу, — отыскать воображаемые «улики», которые свяжут нас с попыткой убить короля, и он сможет сделать так, что Элокар обратится против нас.

— Возможно, придется рискнуть.

Адолин нахмурился:

— Но...

— Я верю Садеасу, — прервал его Далинар. — Но даже если бы не верил, мы не можем запретить ему войти или помешать его расследованию. Мы не только будем виноватыми, с точки зрения короля, но еще и поставим под сомнение его авторитет. — Он покачал головой. — Если я хочу, чтобы другие великие князья приняли меня как своего главного военачальника, мне придется позволить Садеасу играть свою роль великого князя осведомленности. Я не могу использовать старые традиции, чтобы возвыситься, отказывая Садеасу в том же самом.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Адолин. — Но мы могли бы хоть подготовиться. Не говори мне, что совсем не беспокоишься.

Далинар поколебался:

— Может быть. Садеас совершил агрессивный маневр. Но меня предупредили, что я должен делать. «Доверяй Садеасу. Будь сильным. Поступай с честью, и честь придет тебе на помощь». Вот что мне было сказано.

— Кем?

Далинар так посмотрел на сына, что тот все понял.

— Итак, теперь мы ставим на кон будущее нашего Дома из-за этих видений, — ровным голосом произнес Адолин.

— Я бы так не сказал. Даже если Садеас и впрямь замыслил что-то против нас, я не позволю ему просто так одержать победу. Но я также не буду наносить удар первым.

— Из-за того, что ты видел, — проворчал Адолин с растущей досадой. — Отец, ты говорил, что прислушаешься к тому, что я скажу об этих галлюцинациях. Ну так вот, выслушай меня сейчас.

— Это неподходящее место.

— У тебя всегда находятся оправдания. Я уже раз пять пытался с тобой поговорить, и ты вечно отсылаешь меня прочь!

— Возможно, я просто знаю, что ты скажешь. И понимаю, что это ничего не изменит.

— Или, может быть, потому, что ты не хочешь взглянуть правде в глаза.

— Адолин, хватит.

— Нет, не хватит! Над нами насмехаются в каждом из военных лагерей, наш авторитет и репутация убывают с каждым днем, а ты отказываешься предпринять что-нибудь существенное!

— Я не позволю своему сыну так со мной себя вести.

— Но позволяешь всем остальным? Отец, почему? Когда они что-то о тебе говорят, ты молчишь. Но стоит мне или Ренарину сделать хоть шажок в ту сторону, которую ты считаешь неприличной, нас ждет мгновенный выговор! Все могут лгать, а я не могу говорить­ правду? Неужели твои сыновья так мало для тебя значат?

Далинар застыл, словно получил пощечину.

— Отец, ты нездоров, — продолжил Адолин. Часть его пони­мала, что он зашел чересчур далеко и говорит слишком громко, но внутри у него все так и кипело. — Хватит ходить вокруг да около! Ты должен прекратить выдавать все более неразумные объяснения, чтобы обосновать свои промахи! Я знаю, это трудно принять, но ино­гда люди просто стареют. Иногда разум перестает нас слушаться. Я не знаю, что пошло не так. Возможно, все дело в том, что ты винишь себя в смерти Гавилара. Эта книга, Заповеди, видения... может, это все попытки отыскать выход, искупить вину, я не знаю. То, что ты видишь, не реально. Твоя жизнь превратилась в игры разума, в попытку притвориться, что все это и вовсе не происходит. Но я скорее отправлюсь прямо в Преисподнюю, прежде чем без единого возражения позволю тебе развалить весь наш Дом!

Последние слова он почти прокричал. Они разлетелись эхом по большой комнате, и Адолин понял, что его сотрясает дрожь. Нико­гда за всю свою жизнь он не говорил с отцом так.

— Думаешь, я сам об этом не догадываюсь? — спросил Далинар, и голос его был холоден, а взгляд суров. — Все, о чем ты только что кричал, я обдумал не меньше десяти раз.

— Тогда, наверное, стоит подумать еще пару раз.

— Я должен верить в себя. Видения пытаются донести до меня что-то важное. Я не могу объяснить, откуда берется моя уверенность. Но я знаю, что чувствую.

— Ну да, тебе так кажется, — раздраженно фыркнул Адолин. — Разве ты не понимаешь? Ты именно это и должен чувствовать. Люди с радостью готовы замечать лишь то, что хотят заметить! Только посмотри на короля. Он видит убийцу в каждом темном углу, а потертый ремень у него превращается в изощренное покушение на убийство.