Онлайн книга «Сарум. Роман об Англии»
|
Роман Адама Шокли и Патриции Шокли продолжался весь май. Обычно они встречались в Фордингбридже или в Даунтоне, на полпути между Солсбери и военной базой Адама, но однажды он приехал в город на автобусе, и Патриция отвезла его в своем «моррисе» на взгорье, к развалинам крепости на холме. – Я покажу тебе Сарум, – пообещала она. – А как же… – Ничего страшного, укромное местечко найдется. Они осмотрели древние руины и поглядели с холма на равнину, полную закамуфлированной военной техники, а потом поехали в долину Эйвона. Близ деревни Эйвонсфорд Патриция воскликнула: – А теперь – пикник! Адам взял из машины плед и корзинку с припасами, и Патриция вывела его по тропке на взгорье. – Я это место обнаружила в прошлом году, – объяснила она. – Правда, отсюда великолепный вид открывается? Неподалеку высился курган с купой деревьев на вершине. – А там что? – спросил Адам. – Не знаю… Давай посмотрим. Они прошли через поле, вспугнув облако синих бабочек, и поднялись на курган, где обнаружили за стеной древних тисов зеленую лужайку. – Странное место, – сказал Адам. – Странное и безлюдное, – с улыбкой согласилась Патриция, расстелив плед на мягкой траве, согретой полуденным солнцем, и неторопливо расстегивая пуговицы жакета. – Отличное место для пикника. Адам лучился счастьем, что не ускользнуло от внимания его товарищей-летчиков. Они дружелюбно поддразнивали его и гадали, что означают сообщения, которые время от времени оставляли для него телефонистки, – «Даунтон, 2.30». Поскольку имя своей пассии Адам назвать отказался, она так и стала для всей военной базы «Даунтон два тридцать». Патриция тоже сияла от радости, хотя всякий раз, как Адам улетал на задание, проводила ночи без сна, орошая слезами подушку. Однажды Форест-Уилсон пригласил ее на ужин, но она вежливо отказалась. Бригадир не стал настаивать, лишь с сожалением взглянул на нее, догадываясь о причине отказа. Спустя несколько дней Форест-Уилсон, заметив новые нейлоновые чулки Патриции, сразу понял, что ее возлюбленный – американец. Адам и Патриция, наслаждаясь отпущенными им краткими неделями счастья, обходили молчанием только одну тему, – жизнь после войны. Однажды он нерешительно упомянул о возможной встрече осенью, но Патриция быстро оборвала его: – Не надо об этом, сглазишь. Адам Шокли решил, что неплохо бы уговорить Патрицию переехать в Филадельфию. Ее суждения не раз изумляли Адама. Патриция так решительно выражала свое мнение, что Адама это настораживало. Как-то раз они зашли в магазинчик в Фордингбридже, где старая продавщица с подчеркнутым уважением обращалась к Патриции «мисс». – Это признак английской сословной системы? – с улыбкой спросил Адам. – Да, – сердито ответила Патриция. – Ничего, после войны все изменится. – А что, это так важно? Она со вздохом указала на латунные буквы на погонах форменного кителя – «F. A. N. Y» [62] : – Видишь? Я служу в подразделении Женского вспомогательного территориального корпуса, которое предоставляет водителей для высшего командного состава. – Ну и что? – Ты не догадываешься, кого туда принимают? – Тех, кто хорошо водит автомобиль? – Нет. Тех, у кого правильное произношение. Девушек знатного рода, из хороших семей, из высших слоев общества. – Да, я об этом слышал, – пожал плечами Адам. – Если честно, то девушки из простых машину водить не умеют. По-моему, это несправедливо! – воскликнула Патриция и, улыбнувшись, добавила: – Вот такая я бунтарка. «Интересно, как же она бунтовать собирается?» – подумал Адам. В другой раз, увидев на рыночной площади американского солдата, скупающего продовольствие, она укоризненно покачала головой и заявила: – Нехорошо, что у них так много денег. – Неужели англичане чужим деньгам завидуют? – удивился Адам. Патриция недоуменно посмотрела на него и объяснила: – Нет, не в этом дело. Чему тут завидовать? Деньги солдат развращают. Он не понял, к чему она клонит, но спорить не стал. На кургане у Эйвонсфорда, в окружении старых тисов, Адам наконец решил поговорить с ней начистоту. «Прежде чем жениться, хорошо бы понять, что у нее на уме», – подумал он. – Вот ты утверждаешь, что после войны все изменится… А что именно должно измениться? – Тебе и вправду интересно? – спросила она, глядя на далекие холмы. – Ага. – Тогда слушай, – вздохнула она, сорвала длинную травинку и задумчиво обмотала ее вокруг пальца. – Мне никто не верит… ни подруги, ни знакомые в Солсбери. Все утверждают, что, как только война закончится, все пойдет своим чередом, жизнь вернется в привычную колею. А знаешь, что это такое? – Как обычно, работа… – Нет, не работа, а праздность. Прислуга. Дешевая рабочая сила. Эксплуатация бедняков – вот что такое привычная колея. – По-твоему, это все изменится? – Да. Война разрушила социальные границы, уничтожила сословные привилегии. Народом слишком долго помыкали, а с наступлением войны люди поняли, что перемены не только возможны, но и необходимы. – Это хорошо или плохо? – Хорошо лишь то, что классовое общество разрушится и на смену ему придет новое. – Как в Америке, – улыбнулся Адам. – Нет, спасибо, американский образ жизни не для нас. – Почему? – Он слишком… капиталистический. Вами движет алчность. Адам вспомнил, как рассердилась Патриция при виде американского солдата на рынке. – Погоди, значит, ты хочешь для народа свободы, но не богатства? – Да, хоть это и глупо звучит, – расхохоталась она. – Боже мой, да ты социалистка! – Нет, что ты! – подумав, ответила Патриция. – Социализм – такой, как в России или в фашистской Германии… они ведь тоже себя социалистами объявили? Нет, их принципы не для меня. Но капитализм… – Она замялась, подыскивая слова. – Капитализм несправедлив. Вдобавок его принципы поощряют алчность. – Значит, деньги – зло? Она шутливо хлестнула его травинкой по руке: – Не забывай, ты в кафедральном городе! Разумеется, деньги – зло. |