Онлайн книга «Сплошная лебедянь!»
|
– С ума сойти! – в один голос воскликнули мужчины. – Ваня, я возьму это на себя, – вызвалась Дина. – О, это здорово, а то я в таких вещах не разбираюсь, – обрадовался Иван Алексеевич. – …Наташ, ну как она тебе? – спросил уже по дороге домой Глеб Витальевич. – Честно? Не понравилась. – Почему? – поразился Кузьмин. – Она его не любит. Да и он ее тоже. – А он вообще… На моей памяти никого никогда не любил по-настоящему. – Да, такое случается, но если бы она его любила, все могло бы сладиться, и он к ней привязался бы, тоже ведь уже далеко не мальчик, живет бобылем… Но это не тот случай. – А с чего ты взяла, что она его не любит? Мне так не показалось. Она так на него смотрит… – Как на свое весьма благополучное будущее, и не более того, – сухо ответила Наташа. – Наташка, ты ведь любишь Ваньку? – Очень. Он чудесный человек. – Вот! Ты просто подсознательно ревнуешь. – Глеб, что за чушь! Я люблю Ивана как друга! – А я и имел в виду дружескую ревность. – Ладно, поживем – увидим. Вот приедут к нам на Новый год, тогда и поглядим. Как она с ребятами будет общаться. Леня очень тонко чувствует людей, и обожает Ивана. – Да, а Аська будет с нами? – Нет, Артур ее увозит в Австрию на лыжах кататься. – Жаль. – Мне тоже жаль, но я не могу ее не пустить. И она жаждет провести каникулы с папой. Он хороший отец. – Да, и человек оказался приличный. Боже, как я его ненавидел, пока ты была его женой… – Но я уже два года твоя жена. – И я счастлив. * * * – Скажи, Яська, – как-то вечером спросила Варвара, – а почему у тебя нет детей? – А у тебя? – ответила Яся вопросом на вопрос. – А мы собирались. Славка говорил: вот встанем на ноги… Встали. И тут у него инфаркт… Ну, а у тебя? – Понимаешь, мне нельзя. – Почему? – Потому что я урод! – Что? – Я выросла в ненормальной семье, я не знаю ничего про материнскую любовь… Я боюсь, что не смогу дать ребенку то, что ему необходимо… – Что за бред! – закричала Варька. – Ты именно что была бы прекрасной матерью, все время помнила бы, как нельзя… А Вилли твой тоже не хотел детей? – Я не знаю. Поначалу, когда мы только поженились, он много говорил о детях, о том, что сперва поживем еще для себя, а потом обязательно… – А ты ему о своих идиотских сомнениях говорила? – Пыталась, но он как-то отмахнулся, сказал, что это влияние русской литературы… – Понятно. – Вообще, если он был чем-то недоволен, во всем было виновато мое происхождение. А уж в последнее время особенно… Да ну, не хочу я о нем говорить. – Но ты все-таки любила его? – Не знаю. Мне казалось, что любила, но, возможно, просто хотела уехать подальше от матери… И вот, скажи, Варь, какого черта я к ней поперлась? Забыла, что нужна ей, как прошлогодний снег… – Да ладно, наплюй! Сейчас у тебя все хорошо! А вообще, мы с тобой неправильно живем! – То есть? – Мы ж еще молодые, нам нужна любовь… – А где ж ее взять? – Искать надо! – А где ее искать? Чай, не грибы. Вот у вас в издательстве есть мужики? – До фига! – Ну и? – Нет, это не то. Знаешь, мы издаем одну писательницу, она сама уже старая, но всегда внушает нам, что свою судьбу можно встретить за любым углом, но к этой встрече надо быть готовыми. – Это как? – Ну, всегда быть в тонусе, не распускаться, выглядеть на все сто… – Варька, ты это к чему? – А давай запишемся в салон красоты? Приведем себя в божеский вид. Маникюрчик, то, се… Тем более у Милки наверняка будут всякие интересные гости. – Мне нравится ход твоих мыслей, хватит уже вдоветь! – Знаешь, я вспомнила, в прошлом году мы ездили в Лондон на книжную выставку. Нас там было довольно много, ну, естественно, мы постарались хорошо выглядеть, и вдруг к одной нашей девушке подошла англичанка, работавшая на выставке, и говорит: – Ведь у вас в России, кажется, кризис? – Да, и что? – «А я вот смотрю, у вас все девушки такие ухоженные, причесанные, с хорошим маникюром…» По их представлениям, мы, очевидно, должны ходить грязные, нечесаные, вонючие? Скажи, ты вот жила в Европе? – Да эта тетка просто дура, вот и все! – Может быть… Ну что, записываемся в салон? – Валяй! Будем красивые и неотразимые! – И надо еще сшить новые платья! – воодушевилась Яся. – Ты же гениально шьешь! – Да я уж и забыла, когда последний раз шила… – А ты вспомни! – И ты поедешь на Новый год в моем платье? – А почему нет? – Яська! Тащи стремянку! – Зачем? – На антресолях стоит еще мамин чемодан с отрезами. Варькина мать была известной в Москве портнихой. Чемодан оказался битком набит аккуратно завернутыми в пергаментную бумагу кусками тканей. – С ума сойти, сколько! – ахнула Яся. – Маме эти ткани привозила ее сестра, моя тетя Саша. Ее муж был дипломатом. К сожалению, они погибли в автокатастрофе под Парижем. А мама тряслась над этими отрезами и только самым любимым клиенткам их продавала. С ума сойти, даже панбархат… – А что такое панбархат? – Вот, видишь, на шифоне бархатные цветы или узоры… – Ну, выглядит достаточно старомодно. – Тем лучше, сойдет за винтаж! Вот, глянь, зеленый, тебе пойдет… – Нет, я буду себя чувствовать дурой. Такие штуки надо уметь носить, а я не умею. Мне вот этот кусок нравится… Это что? – Креп. Да, кстати, панбархат шить сложно, а гладить… Ну его к бесу. Пусть лежит, пока не войдет опять в моду. Они долго и со страстью выбирали ткань, наконец остановились. Яся на бежевом крепе, а Варька на фиолетовом тяжелом шелке, потом они рылись в Интернете в поисках фасонов и выкроек… – Как думаешь, будем шить длинные? – Мне – нет, а ты как хочешь! Зачем шить платье на один раз? – горячилась Яся. – Ну, подкоротить-то всегда можно! – А зачем зря ткань переводить? |