Онлайн книга «Руби»
|
– Бо, не надо… – слабо воспротивилась я. – Какая ты красивая… – бормотал он. – Намного красивее, чем Жизель. У тебя кожа – чистый шелк, а у нее – наждачная бумага! Теперь его пальцы принялись за застежку моего лифчика. Справившись с ней, Бо припал губами к моей обнаженной груди, отыскивая твердые напряженные соски. Я чувствовала, что мое тело вышло из-под контроля и перестало слушаться голоса разума. Я будто раздвоилась: разумная, спокойная и уравновешенная Руби куда-то исчезла, уступив мес то совсем другой: чувственной, страстной, готовой отдаться во власть желания. – В багажнике есть одеяло, – прошептал он. – Мы можем расстелить его на земле, под звездами, и… И что дальше? Мы будем ласкать и распалять друг друга до тех пор, пока уже не сможем остановиться? Перед глазами у меня возникло суровое лицо Дафны, в ушах зазвучал ее голос: «У мальчишек на уме только секс. Поэтому их особенно привлекают доступные девушки. У каджунских девиц особая репутация… Они известны вольными нравами». – Нет, Бо, – ответила я. – Ты слишком торопишь события. Я так не могу. – Нам будет удобнее целоваться, если мы устроимся на одеяле, – настаивал он, каясь моего уха губами. – Ты не ограничишься поцелуями, Бо Эндрюс. – Не упрямься, Руби! – Голос его прозвучал неожиданно жестко. – Наверняка ты уже занималась этим прежде! Слова его резанули меня прямо по сердцу. – Никогда, Бо! Ты ошибаешься на мой счет. Обида и горечь, прозвучавшая в моих словах, заставили его смутиться. Но отступать он не собирался. – Значит, я буду первым, Руби. Это такое счастье – быть у тебя первым. Прошу тебя… – взмолился он. – Бо… Он продолжал покрывать поцелуями мою грудь. Тело мое рвалось навстречу его телу, нежным пальцам, требовательным губам, горячему дыханию. Но первая, разумная Руби вернулась, чтобы одержать верх над своим необузданным двойником. Воспоминания о разговоре с Дафной укрепили мое сопротивление. Я так решительно вступилась за каджунских девушек, так яростно отмела все обвинения надменной мачехи! Неужели же я собственным поведением докажу обоснованность дурной славы каджунок? Нет уж, не доставлю Дафне подобного удовольствия. Я резко оттолкнула Бо и одернула платье. – В чем дело, Руби? – с недоумением спросил он. – Я тебе не нравлюсь? – Нравишься, Бо. Очень нравишься. Но я не готова заниматься этим сейчас. И мне жаль, что ты… что ты считаешь меня не такой, какая я на самом деле… Уверяю тебя, ты ошибся. Бо откинулся на спинку сиденья. Разочарование его мгновенно переросло в досаду. – Да, вижу, что ошибся, – процедил он. – Я думал, что действительно тебе нравлюсь. – Я же сказала, Бо, ты мне нравишься. Но зачем так спешить? Почему мы не можем просто… – Мучить и изводить друг друга, – насмешливо подсказал он. – Именно этим ты занималась со своими ухажерами в бухте? – Нет, не этим. И вообще, у меня не было никаких ухажеров – в том смысле, какой придаешь этому слову ты! Несколько мгновений Бо молчал, переводя дыхание. – Прости, если обидел, – сказал он наконец. – Я вовсе не думаю, что в бухте ты гуляла с дюжиной парней одновременно. Я робко коснулась рукой его плеча: – Бо, нам с тобой нужно лучше узнать друг друга… – Кто спорит? Я тоже этого хочу. Но лучший способ узнать друг друга – заняться любовью, – заявил он, повернувшись ко мне. В голосе его звучало неколебимое убеждение, которое готова была разделить вторая, чувственная Руби. Однако первая Руби, уравновешенная и разумная, тоже не собиралась сдавать позиций. Своего разнузданного двойника она связала по рукам и ногам и затолкала в самый дальний уголок сознания. – Надеюсь, ты не собираешься сказать какую-нибудь глупость вроде «давай будем дружить»? – саркастически осведомился Бо. – Нет, Бо. Я хочу, чтобы мы были не просто друзьями. Зачем же лгать, что это не так? – Тогда почему ты меня оттолкнула? – Потому что не хочу бросаться в омут очертя голову, а потом сожалеть! – отрезала я. Мои слова будто обдали его ледяной водой. Он отодвинулся, словно от меня повеяло холодом, и молча наблюдал, как я застегиваю бюстгальтер. Внезапно он расхохотался. – Что такое? – растерянно спросила я. – Когда я впервые привез сюда Жизель, она набросилась на меня как сумасшедшая. Именно так, а не наоборот, – сообщил Бо, включая мотор. – Теперь я окончательно понял: у вас нет абсолютно ничего общего. Кроме внешности, конечно. – Надеюсь, – кивнула я. – Как сказал бы мой дедушка, да здравствует разнообразие! Бо вновь расхохотался. Я смотрела на него, пытаясь понять, чье поведение ему больше по душе – мое или Жизели. – Знаешь, Руби, я думаю, ты была права, – сказал он, когда мы мчались по шоссе среди заболоченных равнин. – В чем? – Ты сказала, если я действительно чего-то захочу, смогу горы своротить. Так оно и есть. Я хочу тебя. И сделаю все, чтобы осуществить свое желание. В свете фар встречной машины я увидела, что он улыбается. Он был невероятно красив и нравился мне до дрожи в пальцах. Меня неодолимо тянуло к нему. И все же я радовалась, что сумела устоять. Пусть все вокруг считают меня доступной, но я-то знаю, что это не так. Когда мы приехали домой, Бо проводил меня до дверей и поцеловал на прощание. – Я зайду завтра, хорошо? Будем репетировать наши роли в пьесе! – Буду рада тебя видеть. Вечер был прекрасный, Бо. Спасибо. В ответ он рассмеялся. – Что за манера ржать над каждым моим словом? – рассердилась я. – Прости, но я ничего не могу с собой поделать. Все время вспоминаю Жизель. Всякий раз, когда я приглашал ее в ресторан и тратил на ужин целое состояние, она от меня ожидала благодарности за прекрасный вечер в ее блистательном обществе. Так что я смеюсь вовсе не над тобой. Просто… ты меня все время удивляешь! – Тебе нравится удивляться? Взгляд его голубых глаз коснулся моего сердца, замершего в ожидании ответа. – Да, пожалуй. Очень нравится! – повторил он более уверенно, словно сам только что это осознал. Он снова поцеловал меня, резко повернулся и побежал прочь. Я смотрела ему вслед, задыхаясь от счастья. Когда Бо скрылся в темноте, я позвонила. Эдгар открыл немедленно, словно стоял за дверями, ожидая моего возвращения. – Добрый вечер, мадемуазель! – Добрый вечер, Эдгар! Я уже подходила к лестнице, когда он меня окликнул: – Мадемуазель! |