Онлайн книга «Танцуя с тигром»
|
– Cabrón, я пошутил. Я не умру, пока не прикончу тебя. А потом уже смогу почить в мире. Он погладил себя по груди. Чертовы птицы снова вернулись на дерево. Пусть почивают в дерьме. Он мог быть по-королевски щедр, но не с диггером. Эта истощенная наркоманская задница, прилетевшая из Америки, должна получить урок, которым она не сможет воспользоваться, так как будет слишком мертва. Как последний брат Салинаса, Энрике, которого нашли мертвым в собственном автомобиле на задворках Мехико. С пакетом на голове. – Принеси мне голову Иоанна Крестителя… Я однажды увидел ее в кино. И картину. Караваджо. Слыхал когда-нибудь о нем? Глупый вопрос. Он потер свое раненое ухо. – Ладно, если ты не можешь принести мне его голову, тогда принеси мне свой член, и я отведаю его на обед. Хорошо, что я не слишком голоден. Ха-ха. Patrón должен угрожать. Люди ожидали этого. Это придавало им мужества идти до конца. Невозможно говорить с живым человеком так, как говоришь перед видеокамерой. – Он нужен мне мертвым. Более мертвым, чем в прошлый раз. Больше никаких ванн перед сном. Пули. Он сбросил звонок и набрал номер Суэрте. – Ты нужна мне, детка. Я не хочу умирать, не закончив с тобой кое-какие дела. 7
Анна Эмилио Луна, голый по пояс, сидел в тени и шлифовал коробки в форме сердца. Увидев Анну, он поспешил в дом, надел рубашку и вернулся, держа в руках маску из бирюзы. Он протянул ее Анне. – La máscara es bonita [365]. – Она закусила губу, подбирая правильные слова. – Но она не совсем похожа на другую. Резчик обдумал ее критическое замечание, перед тем как возразить: – Хавьер работает по камню в Митле. Они работают с камнем сотни лет. – Да, но лицо выглядит иначе. Где фотография? Резчик достал фотографию и протянул ей. Анна взяла фото и маску, сравнивая. – Она лучше в таком исполнении, – сказал резчик. – Вы же не хотите разгневанную маску. Анна удержалась от мимолетного желания ударить его этой маской по голове. Встреча с Тигром неотвратимо приближалась, до нее оставалось всего два дня. Сухой бриз подул между ними. У нее больше не было денег, поэтому она решила использовать лесть. – Ваш брат – известный мастер, настоящий художник. Я знаю, что он может сделать тончайшую работу. Эти две маски должны быть… – Ее мозг почти вскипел. – Idénticas [366]. Резчик пробормотал что-то неразборчивое, то ли молитву, то ли проклятье, и вытер лицо рукавом рубашки. – Хавьер уехал. – Когда он вернется? – Depende. Анне захотелось влезть в деревянную коробочку и закрыть ее безупречную деревянную крышку. Она посмотрела ему в глаза. – Если вы сделаете эту работу к обеду пятницы, я буду очень довольна и расскажу всем своим американским друзьям, что вы делаете великолепные маски. Едва успев произнести это, она тут же возненавидела себя. Эмилио Луна отмахнулся от этой бессмыслицы, снова сел на свой стул и продолжил шлифовать. Анна пошатнулась, почувствовав головокружение. Она не взяла с собой воды. Она была голодна, и ей хотелось в туалет. Я буду очень благодарна. Вот что она хотела сказать. Но от жары и тревоги склонение agradecer [367] было для нее за гранью возможного. Вместо этого она сказала одну вещь, которая могла убедить мексиканского резчика пойти на уступки американской требовательной gringa [368]. – Por favor, señor [369]. Это для моей мамы. Мужчина посмотрел на нее, увидел в ее лице что-то очень знакомое и узнал это. Она лгала, но у нее не было другого выбора. – Viernes por la tarde [370]. Анна поблагодарила его, повернулась, чтобы уйти, и застыла как вкопанная. Сальвадор стоял, опершись о забор. На нем была футболка с вышивкой ВОВ. Он окинул ее оценивающим взглядом, подарил ей полуулыбку, словно находил ее одновременно очаровательной и гадкой. – А из тебя вышел хороший лжец. – Как и из тебя. – Меня? Он потянулся, чтобы взять ее за руку. Анна отдернула ладонь. Сальвадор последовал за ней на улицу. – Я пришел, чтобы извиниться, – сказал он. – У меня тяжелый характер. Я могу помочь тебе продать маску в хорошие руки за отличную цену. Мы можем работать вместе, если ты позволишь мне и примешь мою помощь. Анна не была готова излить на него свой гнев. – Ты опоздал. Маска заперта за семью замками в молельне Томаса Мэлоуна, но у нас есть план, как ее оттуда достать. – Нас? – У нас с черным археологом. – Каким черным археологом? – Кристофер Мэддокс. Он твиггер, довольно известный твиггер в определенных кругах. – Увидев, что Сальвадор в замешательстве, она добавила: – Метамфетаминовый наркоман, который откапывает сокровища. – Теперь Сальвадор был в ужасе. – Но сейчас он в завязке и копает туннель под часовней. Он почти закончил свою работу. – Ты думаешь, он безопасен? – Туннель? – Твиггер. Анна пожала плечами. – Я доверяю ему. Он мне еще не лгал. Ты мог бы рассказать мне о своей девушке или это не принято в кругу крутых мексиканских художников? Ко всему относиться с легкостью. Todo azul [371]. Она где-то услышала это выражение. Игра слов. Все круто. Все синее. – О какой девушке? – O fresa. – Анна взбила рукой волосы. «Клубничка» было пренебрежительным термином, обозначавшим распутную мексиканскую женщину. – Моя сестра? Анна скорчила гримасу. – Да брось. Твоя сестра? – Она сымитировала его произношение: – Меня однажды просили стать отцом, но я отказался от этого предложения. Каждый должен знать свое место. – Híjole [372]. – Он посмотрел на дорогу, через которую курица переводила цыплят. – Ты приехала сюда на машине? |