Книга Щитом и мечом, страница 61 – Дмитрий Дашко

– Вряд ли кто-то сможет вас укорить.

– Спрашивайте, господин Елисеев.

– Ещё какие-то подробности вам известны?

Костолевский огорчённо развёл руками. Дескать, рад бы помочь, да нечем.

– Увы, сударь. С прискорбием вынужден сообщить, что особых подробностей не ведаю. Разве что мельком услышал несколько не самых лестных фраз в ваш адрес.

– И какой из сих фраз можно сделать вывод?

– Не самый лестный. Боюсь, что он вам не понравится.

– Говорите. Я готов к любому исходу.

– По неведомой мне причине Бирон держит на вас зло. Грозится сгноить в Сибири.

– Даже так! Ну… Сибирь – это ещё ничего. И там живут люди.

Поручик усмехнулся.

– Не часто можно встретить человека, который столь спокойно рассуждает о подобных вещах.

– Ничего удивительного. Я отношусь к тем, кто исповедует мудрую истину: «от тюрьмы и от сумы не зарекайся».

– Вы правы, сударь. Фортуна переменчива. Её ветер не всегда дует в попутном направлении, но что-то мне подсказывает: вы всё равно окажетесь на должной высоте. Но… всё же вознесите молитву Всевышнему, дабы исход стал для вас благоприятным. Я пока помолчу.

Я поблагодарил поручика и действительно предался молитве, а потом снова погрузился в размышления.

Убивать меня точно не станут – слишком много людей, которые смогут сложить один и один, дабы вычислить виновника. Это чревато ненужным скандалом. Да и не действуют потенциальные убийцы столь показным образом, с привлечением кучи посторонних. Вот ссылка в Сибирь выглядит вполне реальной. Знаю тех, кого отправляли морозить пятые точки за куда меньшие прегрешения. При этом никто не затруднял себя юридической казуистикой. Взяли, упаковали и повезли в сибирский острог. Ещё и под чужим именем. Тоже обычная практика, кстати. Я с подобным сталкивался. Помню, надо было отыскать одного дворянчика. Его за какую-то пустячную провинность сослали в Сибирь ещё при Екатерине. Потом кто-то замолвил словечко перед императрицей, та решила, что вину свою сей представитель благородного сословия искупил полностью.

Указ о помиловании прилетел в Тайную канцелярию. Начали поднимать дело. Все архивы вверх дном перевернули, но так и не поняли, куда законопатили этого бедолагу. Растворился, как сахар в воде.

Хорошо, что родня тайком поддерживала с ним связь, а то б гнил он до конца своих дней на каторге.

Тут я опомнился, посмотрел на часы. Мы уже раза три должны были объездить весь Питер, но карета по-прежнему находилась в движении. Я попросил разъяснить сей факт. Поручик ответил, что фон Бирон жаждет видеть меня не в своём петербургском доме, а в загородном имении. Тяга к сельской жизни, оказывается, характерна не только для российских пенсионеров, но для вельмож анненской эпохи.

«Дача» Бирона оказалась простой деревенской избой. Разве что что топилась не по-чёрному. Я ожидал увидеть нечто более элегантное, соответствующее статусу одного из самых влиятельных людей в империи: древнегреческий портик с колоннами, мраморные беседки, парк со статуями, пруд с лебедями и прочую атрибутику роскошной жизни.

Костолевский сдал меня на руки ливрейному лакею. Для подкрепления его полномочий позади лакея стояли мужички в серых армяках. Выглядел эскорт весьма зловеще.

Поручик сумрачно сдвинул брови:

– Желаю вам удачи, господин сыщик!

– Спасибо. Она мне точно не помешает.

– Если что, вы всегда сможете меня разыскать на полковом двору.

Я думал, что меня отведут в дом, но вместо этого мы пошагали какими-то огородами. Немного погодя вышли к широкому лугу, возле которого под наскоро сооружённым навесом на складном стульчике сидел брат фаворита. Бирон с ленцой обозревал окрестности, попивая вино из бокала. Плечи немца были укутаны накидкой, подбитой мехом. Я не специалист, но мне показалось, что горностаем. Рядом замер в полупоклоне слуга с бутылкой в руках. В его обязанности входило следить за тем, чтобы бокал вельможи не опустел. Судя по раскрасневшемуся лицу барона, подливальщик со своими обязанностями справлялся.

Лакей доложил обо мне. Бирон допил вино и отставил бокал.

– А, господин Елисеев! – с показным радушием поприветствовал он. – Добро пожаловать.

Я учтиво поклонился. Сесть мне не предложили, пришлось оставаться на своих двоих в надежде, что встреча не затянется и уж тем более не закончится чем-то плачевным для меня.

Бирон тоном покровителя продолжил:

– Прошу не обижаться, что оторвал от дел. Мне много доводилось слышать о вас. Рассказывают, что вы один из лучших, если не самый лучший сыщик в СМЕРШе.

– Людям свойственно преувеличивать достоинства. Даже чужие.

– Прошу вас не скромничайте. Мне сообщили, что вы блестяще расследовали дело об убийстве настоятеля марфинской обители, что вы настигли и покарали злодея, от чьих рук едва не погиб воевода. И это лишь перечень недавних ваших свершений.

– Я был не один, ваша милость.

– О да, вместе с вами действовал и ваш кузен, тоже весьма одарённый молодой человек. Но… мой возраст позволяет мне делать некоторые самостоятельные суждения. И я догадываюсь, кто играет первую скрипку в этом вашем маленьком семейном оркестре.

– Таланты моего кузена в действительности ещё не получили должной оценки. Я без него, что без рук. Его вклад в расследования не просто соизмерим с тем, что вношу я, он значительно его превосходит.

Бирон пошевелил опухшими пальцами.

– Вы мастер изящно формулировать. Прекрасно, я люблю умную и обстоятельную беседу. Жаль, что мы встретились только сегодня.

Я тоже кивнул, хоть в действительности придерживался диаметрально противоположного мнения. Нет уж, глаза б мои тебя не видели!

Бирон обласкал меня взглядам, но мне почудилось, что внутри моего собеседника зашевелился большой хищный зверь, готовый к прыжку.

– Коснёмся и других ваших несомненно ярких качеств. Я знаю, что флер ваших подвигов способен вскружить голову прекрасным феминам. Они ведь умеют ценить в мужчинах главное.

Я понял намёк:

– Большинство моих «сражений» с прекрасным полом заканчивались ретирадой сиречь отступлением. Кто-то снова приукрасил реалии. Мои виктории на сем поле брани слишком редки, чтобы их можно было принимать всерьёз.

Бирон с досадой поморщился.

– Отдаю должное вашей деликатности. Признаюсь, мне надоели все эти тонкости этикета. Я ведь простой солдат, всю молодость и здоровье отдавший войне. Мне проще поговорить с вами напрямую, чем ходить кругами, опасаясь затронуть главную тему. Я открываю свои карты.

– Благодарю вас, – кивнул я.

– Право, не стоит. В свой черёд я тоже попрошу, чтобы вы были честны со мною. Господин Елисеев, у меня есть основания гневаться на вас. Некоторые ваши поступки нанесли урон моему достоинству. Но… – видя, что я собираюсь его прервать, он повысил голос, заставляя меня умолкнуть, – при должном рассмотрении становится ясно, что тут скорее моя вина, нежели ваша. Я умею трезво глядеть на вещи, прощать и… награждать. Особенно тех, кто вызывает у меня приязнь. А к вам я испытываю определённую симпатию.