Онлайн книга «Голодная бездна. Дети Крылатого Змея»
|
…надо вспоминать. Проверка рефлексов. Английская булавка, которую Тельма вытащила зубами из воротничка, возблагодарив еще и эту дурную привычку — таскать в одежде кучу бесполезных мелочей, вроде оторванных пуговиц или таких вот булавок. Она слегка заржавела. И вряд ли гигиенично тыкать такой булавкой в человека, но другой нет. А эта… входит в плоть как в масло, если принять во внимание, что масло это изрядно подмерзло. Плоть же… плоть не реагировала. …зрачки… …у нее нет фонарика, но если повернуть голову к свету… …ничего. Но дыхание присутствует. Сердце бьется и ритм хороший. Слюна… слюна стекает по подбородку, и это тоже что-то там значит. Знать бы, хорошо это или плохо… нет, скорее хорошо. — Теперь слушай, — ей было страшно отпускать Мэйнфорда, который оставался все так же неподвижен. — Я попытаюсь его вытянуть. Кохэн пел. Смотрел на нее и пел, покачивался, что старая кобра… кобра и есть. Змей. И вновь видны его крылья. Надо будет как-нибудь спросить, что они означают. — Для этого мне придется попасть в его разум… — она ткнула пальцем в лоб. — Дозваться его… напрямую… это опасно. Кивок. И крылья становятся четче, Кохэн вытягивает их из воздуха, сам того не замечая. Красивые… — Есть шанс, что он вообще не вернется… и что я не вернусь… но если оставить все как есть… …почему бы и не оставить? Есть же целители. И наверняка уже вызвали бригаду. Отправят Мэйнфорда в госпиталь. Там и оборудование, и люди, которые точно знают, что делать в случаях психокомы. Существуют же препараты… — Нельзя в больницу, — губы Кохэна шевельнулись. — Он оттуда не выйдет. А для такого, как Мэйни, лучше смерть. Только вот нужно ли Тельме рисковать? Кого ради? Потом. Она спросит после. А теперь… — Пусти, — она взяла голову Мэйнфорда. Каменная шея. Каменные плечи. И повернуть-то с трудом выходит… — Помоги переложить. Мне нужен контакт. Кохэна не пришлось просить дважды. …если у нее не получится… А ведь шансов, что не получится, много больше, чем на успех… Ее могут обвинить в преступном вмешательстве. Запечатать. Отправить под суд… Не думать об этом. Тельма провела пальцами по окаменевшему лицу. Не голем он вовсе, а человек. Может, не самый приятный, исключая постель, но все одно человек. — Не надо сопротивляться, — попросила Тельма, зная, что не будет услышана. — Пожалуйста… Тело дернулось. Изогнулось. Забилось, будто пытаясь вырваться из незримых пут. — Тише, — она гладила его лоб и шею, наклонилась к самым губам, стараясь не обращать внимания на запахи табака и лакрицы… и на другие тоже. На грязь. Чаек. Крылатого Змея, чьи крылья заслонили их от толпы. Не существовало больше этого. Вообще ничего не существовало. …и создали боги мир из крови и плоти своей… В его зрачках кувыркалось небо. Летело, распадалось на куски божественной плоти. А потом срасталось воедино вкривь и вкось. …в чужих кошмарах легко заблудиться. — Мэйнфорд… Ее больше не услышат там, снаружи. Там вообще не существует, есть лишь здесь, и Тельма сама не знает, в какой части мозга это «здесь» расположено. В книгах писали, что нужно найти точку выхода. И если так, то… …созданный из плоти богов мир был мясист и красен, и куски его, стянутые тонкой хирургической нитью, держались слабо. Небо черное. Как гематома. А вместо светила — нарыв. И пусть он будет отправной точкой. Здесь у Тельмы нет власти. Почти нет. Разве что… надо действовать сообразно внутренней логике пациента. Кто бы еще объяснил, что это значит. …если мир из мяса и крови, то создать в нем нечто можно лишь из того же мяса. Или крови. Тельма усмехнулась и, оглядевшись, вцепилась в запястье зубами. Боль была вполне реальной, и значит, связь с телом еще сохранилась. Капли сыпались, крупные, что бусины, и, попадая на плоть, прорастали. Дерево. Пусть будет дерево. Неизвестно, конечно, как именно деревья вписывались в логику мира Мэйни и вписывались ли вообще, но Тельме с деревом спокойней. Вышло оно низким и разлапистым, покрытым плоскою острою листвой, больше похожей на щетину. И от корней его к Тельме протянулась нить-пуповина. Вот так. Теперь она не потеряется. Во всяком случае, не должна бы потеряться. Шаг. И еще. Мир вокруг огромен и одинаков, но это — иллюзия. Ей нужно отыскать Мэйнфорда. Как? Сосредоточиться. Мир сам перенесет ее к хозяину. Расслабиться. И удержаться на грани, не позволив себе раствориться в чужом разуме. …дорога. …тысяча дорог, но на какую бы Тельма ни свернула, та будет нужной. …запах моря. Гул волн. Соленый ветер в лицо. — …Мэйни, дорогой, эта процедура совершенно безопасна, — женщина в костюме цвета топленого молока встает на пути Тельмы. — Я принесла тебе материалы. Мы наймем лучших целителей. Я уже говорила с доктором Таубишем, он готов самолично провести операцию. — Ты всерьез думаешь, что я дам на нее разрешение? Изнутри Мэйнфорд выглядит так же, как и снаружи, что редкость неимоверная. В учебниках пишут, что созданные людьми образы себя редко соответствуют действительности. А этот… моложе. И все такой же мрачный. Взъерошенный. Длинные волосы ему не идут совершенно. — Мэйни, ты же хочешь поправиться. Женщина тянет руку, но Мэйнфорд отступает. Пятится. Проходит сквозь Тельму. — Не настолько, чтобы позволить кому-то копаться в моих мозгах. Будь он в сознании, действительно не одобрил бы. — Это всего-навсего несложная операция… — Мама, хватит! — Я понимаю, что это звучит пугающе! Но посмотри! Эффект великолепен! Процент успеха… — Мама! — он кричал, но женщина в костюме цвета топленого молока не слышала крика. — …судороги, галлюцинации… |