Онлайн книга «В последнюю очередь»
― По пятаку за карту. Кто первым кричать будет? ― Я! У меня голос громкий! ― вызвался, демонстрируя этот голос, Алик. Разобрали ― кто по две, кто по три карты, поставили на кон соответственно, подобрали инструмент для закрытия номеров ― копейки, пуговицы, полушки, ― и началось. ― Шестнадцать! Тридцать пять! Туда-сюда! Двадцать семь! Сорок! Шестьдесят один! Топорики! Девять! Дед, девяносто лет! Пятьдесят четыре! Шесть! Барабанные палочки! Нижняя полоса ― весь кон, средняя ― половина, верхняя ― выигравший не ставит в следующей партии на кон. ― Семьдесят два! Четырнадцать! Лебеди! Тридцать три! Восемьдесят семь! ― У меня квартира, ― взволнованно объявил Александр. ― Ура советской милиции! ― обрадовался за него Роман. ― Зачем вам выигрывать? Вы отобрать можете, ― сказал Виллен. ― Так интереснее, ― ответил ему Роман. ― Не мешайте работать, ― рявкнул Алик. Нежная наощупь ветхая материя мешочка, с ядреным скрипом перекатывающиеся под пальцами бочонками, затертые картонки на столе, черные бумажные шторы на окнах, ― все в желтом колеблющемся свете коптилки. Господи, как недавно это было! В войну! ― Семьдесят пять! Шестьдесят шесть! Чертова дюжина! Двадцать семь! Срок до упора! ― Я кончил, ― индифферентно сообщил Яша. ― Сроком до упора кончают особо опасные преступники. Ты ― рецидивист, Яша, ― скрывая раздражение, отметил Александр. Яша поднял на него страдальческие (лото ― не домино, в паузах не поспишь) глаза и ответил лениво: ― Я ― не рецидивист. Я просто выиграл. ― Проверить, ― решил Леша. ― Отец, отец, а обыскать все равно надо, прокомментировал Лешино требование Роман. Проверили. Сошлось. Яша тщательно отсчитывал полкона. Новую партию начать не успели: объявился Константин. И не один. В левой руке у него была сумка, а правой он крепко держал за локоток сияющую Софью. ― Я вам дамочку доставил! ― похвастался Константин. ― Твоя рама чуть меня не прикончила. И не доставил бы, ― укорила его Софья. ― Но доставил! ― возликовал Алик. ― Софа, с твоими формами никакая рама не страшна! ― Ты по-прежнему шутишь пошло, ― жеманно осадила его Софья и увидела Романа. Сказала галантерейно: ― А я с этим товарищем не знакома. ― Протянула Роману руку лодочкой. Роман протянул свою. ― Софка! ― заорал осененный Алик. ― Жених! Вот такой жених! Интеллигентный, молодой и с армянским темпераментом! ― Алик ужасно бестактен, ― сообщила Роману Софья. ― А вы кем работаете? ― Помощником Александра. Милиционером, ― проинформировал ее Роман. Но Алик не дал ему уйти от матримониальных устремлений Софьи: ― Софка, у него отец ― знаменитый профессор. У него квартира четырехкомнатная! ― Зачем ты мне это говоришь? ― Не теряйся. Он ― армянин. А у тебя ― бюст, у тебя ― задница! ― Дурак, ― обиделась было Софья, но по-настоящему обидеться не успела: вошла Роза и приказала: ― Все со стола. Накрывать буду. Роскошно поджаренная картошка на громадной сковороде. Квашеная капуста под лучком и с подсолнечным маслом в миске. Соленые огурцы прямо в банке с рассолом. Открыли килечку, порезали колбасу и приступили. Прошли первый этап, и Яша спросил: ― Александр, ты Тимирязевского злодея словил? ― Словили. Нам вон Алик помог, ― нехорошо улыбнувшись ответил Александр. ― Он шутит, Яша, ― осторожно сказал Алик. ― Я не шучу. Правда помог. Только вот дальше помогать не хочет. ― Не надо об этом, Саня, ― попросил Алик. ― Надо, Алик, надо. Ты вон Колхознику позвонки разобрал, челюсть в кашу превратил. А он в младенчестве ротиком пузыри пускал, на колеблющихся ножках к мамкиному подолу мчался. Что ж ты его не пожалел? ― Саня, прости меня, пожалуйста, но я не могу. ― Гуманист! ― Ты ― не гуманист, ты чистоплюй. Все, кроме Романа, ни хрена не понимали, хлопали глазами. ― Саня, ― предостерегающе потребовал Роман. ― Что ― Саня? Что ― Саня? ― Ничего, Саня, ― ответил Роман. ― Переживем. ― Извините меня, ребята, ― еще раз покаялся Алик. ― Э-э, да что с тобой разговаривать, ― Александр махнул рукой. Яша, оценив накалившуюся обстановку, глянул на Софью и отдал распоряжение: ― Сонька, пой! Софа сходила в соседнюю комнату, принесла гитару с фиолетовым бантом, уселась, кинула ногу на ногу, показав кругленькую коленку, пристроила инструмент между ногами и титьками, запела. Софа за богатого интеллигента замуж хотела, Софа изысканного Вертинского пела: ― В бананово-лимонном Сингапуре, Где плачет и смеется океан, Вы брови темно-синие нахмуря... Константин пробрался к Александру, положил руку на плечо. ― Не злись на Альку, начальник. ― Я не на него, я на себя злюсь. ― Не ври, Санечка, ― встрял в разговор Алик и улыбнулся. ― Обалдуй, ― без сердца уже сказал Александр. Софа пела. Сильно дефонируя, но с неподдельной страстью. Уже больно жизнь, про которую она пела, была хороша. Во время второго этапа прибежала младшенькая Элеонора, от подружки прибежала, поклевала малость со всеми и пошла спать. Объявился, наконец, и Мишка. Со свиданья, надо полагать: в Лешкином пиджаке и галстуке. Этому налили соответственно небольшим его годам. Он выпил, молниеносно нахватался пищи до отвала, осоловел, расплылся по стулу и улыбчиво щурился на все ― на лампу, на родителей, на разговоры. После второго этапа танцевали под патефон. Мужики, ногами изображая фокстротные кренделя, с удовольствием по очереди тискали королеву бала Софью. Третий этап был краток: допили и стали прощаться. Размягченные, добрые, любящие друг друга и всех, они, благодаря за шикарный прием, лобзали Розу, Яшу, Лешку и особо тщательно Софью. И, вспомнив, Мишку тоже. Выкатились. На улице глотнули свежего воздуха и загалдели. Обняв Александра за плечи, Алик кончил: |